— Мы должны работать, но не ради только Человека, а ради всей Вселенной, — сказал Гэри.

— Правильно, — подтвердил Инженер.

Кингсли неуклюже поднялся.

— Пора возвращаться на Плутон, — сказал он. — Здесь наша работа завершена, — Он подошел к Инженеру. — Но прежде чем улететь, я хочу пожать вашу руку.

— Не понимаю, — ответил Инженер.

— Это знак уважения, — пояснила Кэролайн, — Уверение в дружбе. Определенный способ заключения соглашения.

— Прекрасно, — отозвался Инженер, протягивая руку Кингсли, и тут плавность его мыслей нарушилась. Впервые со дня их первой встречи в этом же помещении в них проявились эмоции. — Мы так счастливы, — сказал он, — Больше мы не будем одиноки, потому что сможем разговаривать с вами. Возможно, когда-нибудь я сам навещу вас.

— Прилетайте обязательно! — воскликнул Херб восторженно. — Я сам покажу вам все лучшие места на Земле.

— Ты идешь, Гэри? — спросила Кэролайн, но Гэри не ответил.

Когда-нибудь Человек вернется домой… в этот чудесный город из белого камня. Восхитится захватывающей дух высотой его башен, простором и самим городом — символом достижений разума, сверкающим в пока чужих для него небесах. Вернется домой на планету, где каждая частичка энергии, любая мыслимая роскошь и достижение будут принадлежать ему. Домой в место, выросшее из мечты… великой мечты великого ушедшего народа, который, умирая, завещал наследство всей своей жизни другой жизни — только зарождающейся. И, более того, оставил другое наследство в руках и умах добрых слуг, которые со временем передадут его людям.

Но этот город, все его гордые достижения не для него, не для Кэролайн, Кингсли, Херба или Томми. Не для множества поколений, которые придут после них. До тех пор, пока человечество волочит за собой груз первобытного дикарства и ненависти, пока оно жестоко, злобно и бессердечно, никому из людей не ступить на мостовые этого города.

Прежде чем добраться до него, Человеку предстоит пройти долгие дороги, глотая горькую пыль, познать множество побед на межзвездных путях. Галактики напишут в небесах буквы новых алфавитов, а в хроники времени будут внесены записи о многих событиях. Новое станет рождаться, развиваться и умирать. Великие лидеры возвысятся, свершат предназначенное и канут в забытье. Зародятся вероучения, расцветут и рассыплются межзвездным прахом. Звезды, наблюдая с небес, увидят великие деяния, будут аплодировать великим свершениям, взирать на великие поражения и оплакивать горькие разочарования.

— Подумать только, — произнесла Кэролайн. — Мы возвращаемся домой!

— Да, — молвил Гэри, — Наконец-то мы возвращаемся домой.

Не будет преувеличением сказать, что «Империя» — самый забытый роман Клиффорда Саймака. Правда, в этом отчасти виноват сам автор, поскольку он категорически отказывался повторно опубликовать свою книгу. Так что перевод издательства «Персео Либри» — всего лишь второй выход в свет романа «Империя».

Но даже это издание состоялось исключительно благодаря настойчивости сотрудников «Персео Либри», приложивших немалые усилия, чтобы уговорить меня дать разрешение на публикацию. Крайне редко — и тем более приятно — приходится встретить издательскую компанию, столь глубоко убежденную в значительности какого-либо автора или его произведения.

Как я сказал уже выше, именно сам автор, Клиффорд Д. Саймак, долгое время отказывался переиздать роман. Причина его упорства кроется в необычной истории этой книги.

В основе «Империи» лежит рукопись, написанная Джоном У. Кэмпбеллом младшим, в то время подростком, а впоследствии легендарным редактором журнала «Эстаундинг» — первого журнала американской научной фантастики.

Хотя через пару лет произведения Кэмпбелла начали появляться в печати, история, написанная ранее, его не удовлетворяла, и он даже не пытался ее публиковать. Став в 1937 году редактором журнала «Эстаундинг сториз» (название вскоре изменилось на «Эстаундинг саенс фикшн»), Кэмпбелл бессменно занимал этот пост вплоть до своей смерти в 1971 году.

В качестве редактора журнала Кэмпбелл открыл восходящую звезду научной фантастики: человека чуть старше его самого, уроженца Среднего Запада Соединенных Штатов по имени

Клиффорд Саймак. Когда в 1938 году Саймак представил в журнал рукопись своего первого романа, редактор пришел в восторг.

Роман назывался «Космические инженеры» и, по словам Кэмпбелла, был книгой, «исполненной силы и чувства». Кэмпбелл имел в виду, что в те времена в научной фантастике преобладали произведения, чаще всего сводившиеся к безыскусному приключенческому рассказу с примесью научных лекций. Авторы, увлеченные техническими чудесами, описывали все новые и все более эффективные способы, позволяющие быстро пересекать космические пространства и взрывать целые планеты.

Люди в таких рассказах, как правило, оставались безжизненными и безликими марионетками — они существовали лишь для того, чтобы позволить автору изобразить какое-то неведомое доселе чудо техники.

Кэмпбелл сразу понял, что Саймак своим произведением раздвигает рамки научной фантастики. Его герои обладали индивидуальностью, они были гораздо более живыми и человечными, нежели было принято по канонам жанра. Достоинства прозы Саймака заметил не один Кэмпбелл, но именно ему пришла в голову мысль использовать способности автора в полной мере. И не успели «Космические инженеры» выйти в свет, как редактор предложил написанную им когда-то рукопись Саймаку на переработку.

С годами истории о том, как Кэмпбелл дарил своим любимым авторам идеи будущих произведений, стали частью его легенды. Не исключено, что начало ей положило предложение, сделанное Саймаку.

Саймак, опасаясь задеть чувства своего издателя, согласился попробовать.

Роман «Космические инженеры» был напечатан с продолжением в трех номерах журнала начиная с февраля 1939 года. К моменту выхода второго номера Саймак закончил переработку «Империи» и выслал ее Кэмпбеллу.

Для Саймака этот опыт оказался тяжким испытанием. Чрезвычайно гордый и независимый, писатель на дух не переносил собственническую манеру Кэмпбелла в отношениях с авторами. Клиффорд Саймак несколько лет проработал профессиональным газетным репортером и не желал писать свои романы по чьей-то указке.

Его никогда не привлекала идея соавторства: он хотел писать только то, что хотел он сам. Поэтому после переработки от истории Кэмпбелла не осталось практически ничего — Саймак создал совершенно новое произведение. Нельзя сказать, что он категорически отказывался вносить в него исправления, предложенные редактором, но что-то в самой манере, в которой эти предложения делались, отталкивало Саймака.

Так что, когда Кэмпбелл отверг новый вариант «Империи» и потребовал дополнительных изменений, Саймак отказался и от внесения поправок, и от самого проекта в целом и засунул рукопись в шкаф, где она пролежала более десяти лет.