сам по себе. Ведь свет взаимоопределения – всегда разный, – в меру многообразия световых оформлений… Чтобы быть светом, так-то и так-то определенным, необходимо быть светом вообще; свет как такой остается не участвующим во взаимоопределении (79).

2. Смысл в себе, в своей абсолютной природе, – абсолютен и не имеет очертания; это – стихия и бесконечная сила света (80). В сверх-умном свете – только знание себя (102 – 103); светлое сознание (52); свет самосознания; свет умного и чистого созерцания (128).

3. Ноэма есть свет смысла, освещающий, т.е. осмысливающий звуки и от значения звуков как таковых совершенно отличный; смысловой свет, превращающий звуки в слово, однородный в сравнении с разнообразием звуковых смыслов, входящих в фонему, является, однако, сам по себе довольно сложной природы; в нем сталкиваются два разнородных начала, результатом чего и является семема hic et nunc произнесенного слова (70). Физическая энергема ставит как бы задание для всей дальнейшей лестницы степеней интеллигенции. Внешне соединенные в ней дискретности должны быть внутренне соединены, и энергема должна воссиять своим полным светом смысла (87).

4. Символическая семема есть освещаемый предмет, так как в ней осмысливаются бессмысленные звуки. Отбросим этот предмет, эти звуки, и мы получим световую картину самое по себе, поскольку она создалась для освещения предмета, т.е. для осмысливания звука (61); значение слова зависит от того смыслового света, который на него падает, от обозначаемого этим словом предмета (92).

5. Мы различаем световой луч в его функции освещения данного предмета, когда он принимает образы и оформления этого предмета, и световой луч сам по себе, когда он, по удалении освещаемого предмета, собирается в единовидную и компактную массу и уже не содержит в себе чуждых ему по существу оформлений освещаемого предмета. Когда убран освещаемый предмет, то остался только освещающий луч; и он уже не содержит в себе, если его брать как таковой, оформлений бывшего предмета, хотя как-то их и предопределяет (62); световые фигуры, или контуры вещей (206); изучать самый свет (а не освещаемый предмет. – В.П.) (61).

6. В свете какой-нибудь одной энергии мы и рассматриваем сущность имени (227); конструирование сущности в свете меонально-сущностном (226).

7. Смысл есть свет, и бессмыслие – тьма (80); свет и тьма, именно для того, чтобы во взаимоопределенном образе быть так-то и так-то определенными, должны оставаться абсолютным светом и абсолютной тьмой (79 – 80). Сущность предполагает лишь окружающий ее меон, как свет предполагает тьму, чтобы быть светом. Но тьма не есть бытие, и потому сущность, хотя и окружена меоном, не определяется им фактически и причинно; она определена им сущностно, т.е. свет и тьма предполагают одно другое взаимно. Между ними нет никакого причинного взаимоотношения по бытию (164); умный экстаз есть самосознание; свет самосознания есть всецело погруженность в себя, т.е. бесконечно светлый мрак (104). Когда мы берем эйдос бытия, то ему прямо противостоит не-бытие, как свету – тьма. Но мы можем брать не столь общий эйдос, а более частные моменты в нем, более частные эйдосы. Тогда такой эйдос придется отличать уже не от абсолютной тьмы, а от чего-нибудь эйдетического, но более общего. Важно не то, чтобы «иное» было абсолютной тьмой самой по себе, а то, чтобы оно было тьмой, т.е. сплошной неразличимостью, в сравнении с данным эйдосом (146).

8. Чтобы быть тьмой, так-то и так-то освещенной светом, надо быть тьмою просто (79). Чтобы световой образ существовал, необходимо, чтобы в свете участвовала тьма (78); тьма не есть факт – наряду со светом смысла; тьма не есть бытие; сущность, определенная сама собою, должна заново определиться – уже во тьме абсолютного меона (165); меонально-инобытийная ознаменованность сущности дает иерархию инобыйной интеллигенции, уходящую в безбрежную тьму меона (122). Необходимо строжайшим образом отличать меонально-сущностный момент от абсолютно-меонального принципа в слове, противостоящего всякой сущности вообще, от абсолютной тьмы, на фоне которой предметная сущность воплощается в живое человеческое слово (110).

9. Без имени – было бы бессмысленное и бездумное столкновение глухонемых масс в бездне абсолютной тьмы (176 – 177). Имя первосущности сияет во всей своей нетронутости предвечного света в инобытийной своей мощности, преодолевшей тьму меона (104); она (т.е. жизнь. – В.П.) – неисчерпаемая, темная глубина непроявленных оформлений (50). Но человеческое общение, т.е. общение в разуме, пусть в затемненном разуме, возможно только при помощи имен (192). Если слово не действенно и имя не реально, тогда существует только тьма и безумие, и копошатся в этой тьме только такие же темные и безумные, глухонемые чудовища (41); имя не затемнено (104); степень затемненности бытия (112).

свидетельствовать

Все живет словом и свидетельствует о нем (164).

свобода (свободный)

Чем больше действует «иная» сущность, тем более утверждает она себя как «иную» и тем большую самостоятельность и свободу она проявляет… Сущность сама свободно полагает для себя свободную в себе «сущность» (165).

свойство

Чем больше погружается сущность, или смысл, в «иное», тем все более и более теряет он свои смысловые свойства (167). Меонизированный и гипостазированный логос отличается от чистого логоса тем, что последний сохраняет все свойства неподвижности, нерушимости, абсолютной данности, что свойственно и эйдосу; свойства меона (160). Все моменты в семеме обладают общими свойствами. Во-первых, все они соединяются вполне определенно в одну, строго отграниченную группу. Во-вторых, эта группа обладает одним существенным свойством – говорить о значении слова в применении к звуковой стороне слова (59).

связь (связанность)

1. Она (т.е. диалектика. – В.П.) обязана объяснить смысл во всех его смысловых связях, во всей его смысловой, структурной взаимосвязанности и самопорождаемости (39). Открывающаяся нам в своих смысловых энергиях предметная сущность имени должна связать и воссоединить все, о чем <мы> говорили до сих пор (109); идея – иное энергии, ноэма есть иное идеи, т.е. идея и ноэма связаны законом диалектической антиномики (187 – 188); феноменолого-диалектическое исследование связывает абсолютно-необходимой смысловой связью категории сущности вещи, фиксируемой в слове, смысла ее, или эйдоса, энергию сущности, или выраженности ее, понятности и физико-физиолого-психологического факта слова (191). Он (т.е. логос. – В.П.) приобретает значение лишь в связи с формальным приведением в