по поручению «старика» предупреждал меня, чтобы я без Ивана Никитича один ничего не делал, т. к. ему подробно лично им, Седовым, переданы все указания Троцкого.

Муралову сообщалось о решении «заграничного совещания троцкистов»: «Особенно, как я помню, выделялись места о перенапряжении рабочего класса. После подведения итогов „мрачного“ внутреннего положения указывалось на необходимость устранить Сталина от руководства страной. И так как демократическим путем, как это указывалось в решении, этого сделать невозможно, то было решено Сталина убить». На процессе Муралов признавался, что «Смирнов посоветовал восстановить наш сибирский центр в составе известных ему и мне лиц, тех, которые в 1929 году опять вошли в партию». Эти имена были указаны – Сумецкий и Богуславский. Первой задачей этого центра было собирание троцкистских сил и организация крупных террористических актов. Смирнов возвращался тут к своей деятельности в качестве члена Сибирского бюро, включавшей поединки с колчаковской контрразведкой, засылку своих людей к Колчаку в штаб, разоблачение двойных агентов – только сейчас он направлял свои умения против партии.

Приехав в Новосибирск, Муралов постарался повидаться с Сумецким и Богуславским. «Я передал им то, что предложил Иван Никитич Смирнов и что я воспринял, как должное. Они тоже согласились со мной, и в таком составе начал функционировать троцкистский контрреволюционный центр в Сибири. Я – руководитель, Сумецкий должен был собирать кадры, главным образом, среди молодежи высших учебных заведений. Троцкисту Ходорозе я поручил организовать террористическую группу. Он сформировал ее в 1932 году. Объект террористического акта – секретарь краевого комитета ВКП(б) Эйхе». В этом же 1932 году в Новосибирск приехал еще один гонец из Берлина с письмом от Седова. «Это письмо содержало в себе много беллетристики, и было написано обыкновенным способом, но то, что было не беллетристикой, было расшифровано антипирином, а именно – директива Троцкого о переходе к террористическим действиям. Письмо подтверждало то, что сказал Смирнов». Седов предлагал «ускорить террористические акты по отношению к Сталину, Ворошилову, Кагановичу и Кирову». Первая террористическая группа «…была организована Ходорозе под моим непосредственным руководством в составе 3–4 лиц в Новосибирске; затем – группа в Томске из Кашкина (директор индустриального института) и Николаева (его ассистент), с которыми я видался, дал указания, одобрил их план покушения на случай приезда туда Эйхе»[1221].

Седова информировали в 1935 году о неудавшемся покушении на Молотова во время приезда его в Прокопьевск. «Кроме того, – добавлял Муралов, – я сообщал о работе промышленных предприятий Кузбасса, железнодорожного транспорта, сельского хозяйства, о настроениях рабочих и т. д.» После ареста И. Н. Смирнова Муралов оказался в подчинении заместителя наркома тяжелой промышленности Георгия Пятакова, известного троцкиста.

В начале 1934 года я встретился с Пятаковым у меня на квартире в Москве. Пятаков проявил полную осведомленность о работе Сибирского центра троцкистов. Он мне сказал, что Смирнов И. Н. постоянно держал его в курсе нашей работы в Сибири. И здесь с Пятаковым по вопросам тактики нашей борьбы мы все время в разговоре делали упор, что нужно смелее подходить к практической террористической работе троцкистско-зиновьевского центра. Я еще, помню, говорил Пятакову в таком роде, что вот, де, они сидят в Москве бок о бок со Сталиным и ничего сделать не могут, и что мне, сибиряку, за них стыдно. «Какого же о нас мнения будет Лев Давыдович», – сказал я Пятакову. Пятаков мне на это ответил: «Ты же, Николай Иванович, солдат. По-твоему, вот, раз-два – и выстрелил. Чтобы так стрелять, как ты говоришь, так это надо делать тебе, мне, или одному из близких нам людей. Дело не в том, что жизни своей жалко, а в том дело, что тогда всем будет известно, что это сделали троцкисты. При авторитете Сталина в массах нас толпа будет рвать в клочья на улицах. Какая же это тактика для захвата власти. Для такого дела – семь раз отмерь, один раз отрежь». Пятаков мне сказал, что для террора надо готовить людей решительных и озлобленных, сочувствующих троцкизму или троцкистов, но мало известных партии[1222].

На допросе 5 декабря 1936 года Муралов назвал этих людей, проводивших «разрушительную работу» на транспорте в Кузбассе. И добавил, что важно в нашем контексте: «В Томске вели подготовку террористического акта над Эйхе троцкисты Николаев Г. Р. и Кашкин А. М., которым я в 1934 году дал по этому вопросу подробные указания»[1223].

Вторым после Муралова в Сибирской оппозиционной организации был М. С. Богуславский, подписант оппозиционного заявления 46-ти в 1923 году, человек, у которого Троцкий ненадолго поселился после вынужденного выезда из государственной квартиры в декабре 1927 года. На XV съезде ВКП(б) Михаил Соломонович был исключен, наряду с другими, из партии как левый оппозиционер, но вскоре восстановился и был назначен на должность заместителя председателя Сибирской краевой плановой комиссии. На момент ареста он работал начальником строительства Новосибирского завода горного оборудования. 6 сентября 1936 года Богуславский свидетельствовал, что сибирским троцкистским центром в 1932–1935 годах в Томске была «воссоздана троцкистская организация на базе старой троцкистской организации, созданной еще К. Радеком». Богуславский знал, что в 1935 году из Томска приезжал «один из руководителей этой организации» – Николаев Г. Р. или Кашкин А.М – и информировал Муралова о своей активной деятельности. «Троцкистской работе в Томске мы уделяли большое значение, так как считали, что троцкистские кадры, созданные организацией, после окончания вузов разъедутся по разным местам, и будут продолжать троцкистскую работу. По предложению Н. И. Муралова этот наш томский товарищ выехал в Барнаул для развертывания там троцкистской работы. Муралов рекомендовал ему выявить и привлечь к работе в организации сохранившиеся связи Л. С. Сосновского». С таким же заданием от Кутузова приезжал к Сосновскому и Голяков чуть ранее. «Непосредственную связь с троцкистской ссылкой осуществлял лично Н. И. Муралов. Я знаю, что в период 1932–1934 годов Муралов имел налаженную связь с троцкистской ссылкой в Томске, Барнауле и Ойрот-Туре. Томская ссылка вплоть до 1934 года вела активную работу среди студентов томских вузов»[1224].

В этих схемах акцентировалась лютая ненависть к вождям партии, в первую очередь к Сталину, приписываемая подследственным НКВД. В отличие от зиновьевцев, бывшие троцкисты ни о чем не размышляли, ничего не пересматривали из своих былых убеждений. Они не спорили и не сомневались, только выбирали удачное время, чтобы ударить партии в спину. На самом деле, как покажут московские процессы, разница между зиновьевцами и троцкистами была иллюзорной: к этому времени термин «троцкист» стал обобщающим и распространялся на все оттенки оппозиции.

Базируясь на мифе, дискурс следствия соединял соучастников, мало учитывая временные и пространственные контексты. Связи могли