Полнейшее молчание прессы. Репортеры превратились в уши, ловящие каждый звук. Четыре человека, сидящие у стойки в «Эглантерии», — тоже.

— Это правда. — Репортеры зашептались. — Но у нас нет возможности удостовериться в справедливости обвинений или проверить улики, доказывающие вину Дейла Барбары. И располагаем мы только болтовней по телефону и Интернету, то есть пользуемся теми же источниками информации, что и вы, дамы и господа. Но Дейл Барбара — офицер-орденоносец. Его никогда ни за что не арестовывали. Я знаю его много лет и поручился за него перед президентом. Если исходить из того, что мне известно на текущий момент, у меня нет причин считать, что я допустил ошибку.

— Рей Суарес, Пи-би-эс. Вы верите, что обвинения против капитана Барбары, теперь полковника Барбары, могут быть политически мотивированы? Что Джеймс Ренни мог посадить его в тюрьму, чтобы не позволить взять власть в городе, как приказал президент?

А ведь все затеяно ради второй половины этого шоу, осознала Джулия. Кокс превратил новостную прессу в «Голос Америки», а мы — люди, отгороженные Берлинской стеной. И пришла в телячий восторг.

— Если в пятницу у вас появится шанс задать вопрос члену городского управления Ренни, конечно же, спросите его об этом. — Кокс говорил с ледяным спокойствием. — Дамы и господа, это все, что я хотел вам сказать.

Он вышел из палатки той же пружинистой походкой и скрылся за пологом, прежде чем собравшиеся журналисты начали выкрикивать вопросы.

— Супер, — пробормотал Эрни.

— Это точно, — согласилась Джулия.

Роуз выключила телевизор. Она просто сияла.

— А в котором часу встреча? Я только рада, что полковник Кокс все это сказал, но Барби не поздоровится.

Барби узнал о пресс-конференции Кокса со слов спустившегося в подвал красномордого Мануэля Ортеги. Ортега, ранее наемный рабочий Олдена Динсмора, теперь носил синюю футболку с длинными рукавами, полицейский жетон, который выглядел самодельным, и револьвер сорок пятого калибра на втором ремне, застегнутом ниже на бедрах, что придавало Ортеге сходство с гангстером. Барби знал его как тихого парня, с редеющими волосами и обгоревшей на солнце кожей, предпочитающего заказывать завтрак в обед — оладьи, бекон, глазунья, которую незадолго до готовности переворачивают желтками вниз — и говорить о коровах. Особенно он сокрушался, что мистер Динсмор не хочет покупать коров «опоясанной» галловейской породы.[156]Мануэль Ортега был янки до мозга костей, несмотря на имя и фамилию, и его отличал суховатый юмор. Барби он всегда нравился.

Но в подвал спустился другой Мануэль, начисто лишенный привычного юмора. Последние новости, с которыми он пришел, Мануэль прокричал сквозь прутья решетки, разбавляя слова брызжущей слюной. Его лицо буквально излучало ярость.

— Ни слова о том, что твои армейские жетоны нашли в руке бедной девочки, ни единого гребаного слова! А потом этот солдафон принялся обвинять во всех смертных грехах Джима Ренни, который держит Милл на плаву после того, что произошло. Сам! Голыми руками и на живую нитку!

— Успокойся, Мануэль.

— Я тебе патрульный Ортега, гондон!

— Хорошо. Патрульный Ортега. — Барби сидел на койке и думал, как это просто для Ортеги достать из кобуры старенький «скофилд» и начать стрелять. — Я — здесь, Ренни — там. И я уверен: все у него хорошо.

— Заткнись! — заорал Мануэль. — Мы все здесь! Все под этим гребаным Куполом! Олден ничего не делает, только пьет, мальчик, который остался, ничего не ест: миссис Динсмор только оплакивает Рори. Джек Эванс вышиб себе мозги, ты это знаешь? А эти козлы-военные, которые там, не нашли лучшего занятия, чем бросаться грязью. Сплошная ложь и выдумки, тогда как ты устраиваешь продуктовые бунты и даже сжигаешь редакцию нашей газеты! Вероятно, для того, чтобы миз Шамуэй не смогла напечатать правду о тебе!

Барби молчал. Подумал, что даже одно слово в собственную защиту могло стоить ему жизни.

— Так они поступают с каждым политиком, который им не нравится. Они хотят, чтобы городом управлял убийца и насильник, который насилует мертвых, а не добропорядочный христианин? Это уже чересчур.

Мануэль вытащил револьвер, поднял, нацелил между прутьями. Для Барби дыра в дульном срезе казалась огромной, как железнодорожный тоннель.

— Если Купол исчезнет до того, как тебя поставят у ближайшей стены перед расстрельной командой и провентилируют, — продолжил Мануэль, — я выкрою минутку, чтобы сделать это самому. Я — первый в очереди, и она длинная, потому что сейчас в Милле очень много тех, кто ждет случая, чтобы посчитаться с тобой.

Барби молчал, не зная, умрет он сейчас или продолжит дышать. Принесенные Роуз Твитчел сандвичи с беконом, салатом и помидором пытались подобраться к горлу и задушить его.

— Мы пытаемся выжить, а они могут только одно — лить грязь на человека, который не дает воцариться хаосу. — Резким движением он убрал револьвер в кобуру: — Да пошел ты. Не хочу марать руки.

Ортега повернулся и широким шагом двинулся к лестнице, опустив голову, с поникшими плечами.

Барби привалился к стене, выдохнул. Лоб покрывал пот, рука, которую он поднял, чтобы вытереть его, тряслась.

Когда фургон Ромео Берпи свернул на подъездную дорожку Макклэтчи, Клер выбежала из дома. Она плакала.

— Мама! — выкрикнул Джо и выскочил из салона даже до того, как фургон полностью остановился. Остальные последовали за ним. — Мама, что случилось?

— Ничего. — Клер рыдала, обнимая сына, прижимая его к себе. — У нас будет День встреч! В пятницу! Джо, я думаю, мы сможем повидаться с твоим папой!

Джо издал радостный вопль и заплясал вокруг Клер. Бенни обнял Норри и… воспользовался возможностью, чтобы сорвать поцелуй. «Ох, маленький хитрец», — подумал заметивший это Расти.

— Отвези меня в больницу, Ромми, — попросил он. Помахал рукой Клер и детям, когда они задним ходом выезжали на улицу. Расти радовался, что ему не пришлось говорить с миссис Макклэтчи. Материнская интуиция могла сработать и с фельдшером. — И сделай одолжение, говори по-английски, а не на этом parle[157]из комиксов.

— Не у всех имеется культурное наследие, на которое можно опереться, и тогда возникает зависть к тем, у кого оно есть.

— Да, и твоя мать носит галоши.

— Совершенно верно, но лишь когда идет дождь.

Звякнул мобильник Расти: пришло сообщение. Он откинул крышку и прочитал: «ВСТРЕЧА В 21.30 В ДОМЕ ПАЙПЕР ПРИХОДИ ТОЧНО ДЖУ».