разные части… — неразборчиво бубнит она, опуская карие глаза на стол.

— Члены тоже? — издаю смешок.

— Не такие аморальные снимки!

— Это тоже часть тела, — беру свою стопку и поднимаю. — Выпьем за… — задумчиво складываю губы и щелкаю пальцами. — Чтобы моему отцу было жарко в Аду.

Ливия качает головой.

— Нельзя так об умерших…

— Он это заслужил. За тебя, отец, — опрокидываю содержимое и закусываю лаймом, сразу же наполняя рюмку. — Не отставай, Осборн, поддерживай компанию.

Мы перебираемся в гостиную, захватывая текилу. Включаю колонку с музыкой и пристаю к Осборн с одним и тем же вопросом.

— Чем я не подхожу на роль модели? — прищуриваюсь и склоняю обиженно голову.

Она тяжело вздыхает и повторяет снова как неразумному капризному ребенку:

— У меня уже есть модели.

— Стоп, стоп, — наливаю текилу и выпиваю, вытирая губы. — Модели-парни?

— Девушки. Женские части тела, понимаешь? — Осборн закатывает глаза.

— Отлично, тебе повезло. Я согласен стать единственным парнем для твоей фотосессии, — соблазнительно улыбаюсь и скидываю футболку, пьяно пританцовывая под музыку. Ливия закрывает рукой глаза и хохочет. — Давай, Осборн. Не теряй такой уникальной возможности.

Она отводит ладонь и странно осматривает меня, будто оценивая.

— Ладно, — достает из сумки фотоаппарат, настраивает и командирским тоном объяснят, что делать. Выполняю все требования, иногда поддразнивая заплетающимся языком.

— О, классная песня! — кричу через время, выключаю свет, оставляя подсветку на колонках, и напеваю известный хит Savage Garden. — Иди сюда, Лив. Перерыв!

Притягиваю к себе за талию удивленную Осборн и тихо пою, поглаживая ее бедра.

— Она собирает чемоданы для полёта в открытый космос и ждёт того дня, когда в её жизни появится он, пилот, которому она скажет… Она говорит ему: «Я полечу вместе с тобой до Луны и обратно, если ты станешь моим, малыш. У меня есть билет в наш мир. Так, ты станешь моим, малыш?» (слова из песни Savage Garden — To the Moon And Back)

Касаюсь дыханием ее сладкой кожи и провожу носом вдоль шеи к уху, ощущая, как она вздрагивает.

— Любовь — это бесплодная пустыня, а стремление доверять людям подобно путешествию без ориентиров. Она хочет рискнуть, давя на газ в стремительной езде, при этом она по-прежнему возлагает надежды на звёзды, — поет на заднем плане вокалист Даррен Хейз, когда я нахожу губы Ливии и целую.

Обычный поцелуй пробуждает столь огромную гамму чувств, что я на секунду теряюсь в этом сказочном водовороте. Сердце бешено стучит под ребрами в такт песне, а тело разрывают знакомые ощущения. Острые, жаркие, как лихорадка. Ливия отстраняется, но я тяну ее за запястье и возбужденно шепчу:

— Нет-нет, малышка, теперь меняемся местами. Я — фотограф, ты — модель.

— Что? Ни за что, — бормочет сбивчиво Ливия, когда сине-зеленый свет задевает ее блестящие карие глаза и приоткрытые губы.

— Без возражений. Я же согласился, — киваю подбородком и снижаю голос: — Раздевайся.

— Ты сам напросился, — отнекивается Осборн, но я ловлю ее за талию и придавливаю своим телом к дивану.

— Вдруг у меня скрытый талант к фото и снимки выйдут круче, чем твои, — сдергиваю с нее свитер и отбираю фотоаппарат. — Новичкам везет.

— Я так не думаю, — пыхтит подо мной колючка и хохочет, когда я щекочу ее. — Нет! Хватит! Я же умру от смеха!

— Соглашайся, — продолжаю пытку, и Ливия кричит сквозь смех несколько раз «Хорошо!».

Щелкаю выключателем, и комнату освещает мягкий свет. Устраиваюсь между бедер Осборн и склоняюсь немного вперед, наводя объектив на ее порозовевшее лицо.

— Ладно… — касаюсь указательным пальцем ее влажных губ и обвожу контур, нажимая на затвор.

Довольно ухмыляюсь и прокладываю путь вниз к подбородку и шее, не забывая фотографировать.

— Он мне мешает, — запускаю руку под ее спину и расстегиваю лифчик, но Ливия сразу прикрывает грудь.

— Так не пойдет, милая, — прожигаю Осборн безумным взглядом и тихо говорю: — Части тела.

— Нет, — шепчет хрипло Ливия, но я качаю головой.

— Неправильный ответ. Да. Для меня, — убираю ее пальцы и навожу объектив на оголенный участок кожи, облизывая губы. — Какая приятная профессия, мне нравится.

На самом деле, я еле сдерживаюсь, чтобы не взять Осборн силой. В крови смешивается алкоголь, буря утренних эмоций и дикое желание. Но я растягиваю удовольствие, чувствуя даже приятную ноющую боль. Она пульсирует в каждой клетке, лишь больше возбуждая. Пропитываюсь запахом кожи Ливии, разгоняя по телу жар от прикосновений.

Она вздрагивает и тихо выдыхает, когда палец задевает набухший сосок и обводит его. Ливия выгибает навстречу спину и дрожит, пока моя рука продолжает ласкать ее грудь. Пальцы скользят ниже к животу и застывают у линии джинс, расстегивая пуговицу. Возвращаю камеру на ее лицо и вижу в объективе самое лучшее выражение в мире: карие глаза Ливии пылают от желания, в них плавится сама страсть, а приоткрытые губы жаждут одного — поцелуев.

— Последний кадр, — хрипло выдыхаю, щелкаю и убираю фотоаппарат в сторону, сажая на себя Осборн. Заглядываю в сверкающие черные ониксы и пропадаю безвозвратно в их бездне. Глажу оголенную спину и задеваю губами скулу, еле касаясь кожи.

— Я скучал, Ливия, — чувствую, как она тяжело дышит и шепчу: — Не было и дня, чтобы я о тебе не думал. В бреду или в гневе ты преследуешь меня, Осборн. Я так ненавидел эти болезненные иллюзии и твои слова. Я ненавидел тебя. Ты же почувствовала, что мне хреново? Поэтому ты сейчас здесь и не сопротивляешься?

Нахожу ее затуманенный взгляд и вижу ответ. Все происходит слишком быстро и рвано, как отрывки нашего общего безумства и голода. Губы сплетаются в жарком поцелуи, по коже проходят электрические разряды, будто я ничего лучшего никогда не чувствовал. Яркие и насыщенные ощущения проходят волной по телу, вызывая самый лучший в мире кайф.

Ноги Ливии обвиваются вокруг талии, несу ее в комнату и кидаю на кровать, покрывая каждый миллиметр лунной кожи ненасытными поцелуями. Как неконтролируемый зверь, делаю все жестко и ненормально, сжимая ее запястья над головой и пропадая в черной бездне глаз. Довожу ее до исступления и крика, ловя губами вздохи снова и снова. Заставляю дрожать в экстазе и остаюсь в ней, не желая покидать теплое место. Наваливаюсь сверху и тяжело выдыхаю, зарываясь лицом в волосы.

Лунный свет играет на вспотевшей коже Ливии, пока я слушаю, как она тихо дышит. Осборн шевелится и пытается выползти, но я качаю отрицательно головой.

— Ты отсюда никуда не вылезешь, малышка.

— Мы липкие, — тихо смеется Ливия, смущенно улыбаясь. — Мне надо в душ.

— Ладно, мы можем исследовать все поверхности этой гребаной квартиры, — закидываю на плечо визжащую