Злобно уставившись на жену, Стэнли стоял в дверном проеме, и тогда она, напустив на себя притворную кротость и опустив глаза долу, проговорила:

– Прости, Стэнли. Ты принял очень разумное решение. Я буду готова через час.

Тем же вечером с наступлением темноты в Мраморный переулок въехала карета с зашторенными окнами. Кучер остановил лошадей перед одним из аккуратных домов, стоявших в узком проезде между Пенсильвания- и Миссури-авеню. Несмотря на жару, все окна были занавешены, хотя и оставлены открытыми, и из дома доносились веселые голоса мужчин и женщин, кто-то играл на арфе «Старики дома». Заведение, известное как «Частный женский пансион миссис Деворе», не опустело, несмотря на панику в городе.

Елкана Бент, похожий на гору топленого сала в своем белом льняном костюме, с трудом спустился с облучка, где сидел рядом с кучером. Из кареты выпрыгнули еще двое служащих сыскного бюро. Бент жестом показал одному из них на проход к задней двери дома. Второй поднялся за Бентом на каменное крыльцо.

Агенты уже обсудили, где лучше всего напасть на жертву, и решили, что не стоит хватать известного журналиста на улице средь бела дня. Пансион, где он жил, тоже рассматривался, но Бент, отвечавший за операцию, решил отдать предпочтение борделю. Журналист неизбежно начнет протестовать, и его присутствие в таком месте можно будет использовать против него.

Бент позвонил в колокольчик. За матовым стеклом появилась тень женщины с высокой прической.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказала элегантная миссис Деворе, открывая дверь. – Прошу вас, входите.

Бент и его спутник с улыбкой последовали за немолодой женщиной в ярко освещенную газовыми лампами гостиную, набитую разодетыми шлюхами и подвыпившими армейскими и флотскими офицерами, а заодно и штатской публикой.

Один тощий мужчина из штатских подошел к Бенту. У него были усы и козлиная бородка в стиле французского императора.

– Привет, Дейтон!

– Привет, Брандт. Где?..

Бородатый посмотрел на потолок:

– Комната номер четыре. Он сегодня снял двоих. Разноцветных.

Сердце Бента бешено заколотилось – от волнения и от ощущения, близкого к сексуальному возбуждению. Миссис Деворе подошла к арфистке и, стоя рядом с ней, вдруг заметила выпуклость на правом бедре Бента; у входной двери она это проглядела.

– Ты тут присмотри за всеми, Брандт. Никто не должен уйти отсюда, пока я его не возьму.

Брандт кивнул.

– Пошли, – бросил Бент второму агенту.

Они направились к лестнице. В глазах миссис Деворе мелькнула тревога.

– Джентльмены, куда это вы…

– Тихо! – прикрикнул на нее Бент, отворачивая лацкан и показывая ей значок. – Мы из Национального сыскного бюро. Нам нужен один из ваших гостей. Не вмешивайтесь. – Чтобы ей стало понятнее, шедший следом за ним агент достал пистолет.

Неуклюже поднимаясь по лестнице, Бент тоже вытащил свой револьвер – новенький «Ле Ма» калибра 0,40, привезенный из Бельгии. Им в основном пользовались бунтовщики, и это было мощное оружие.

В коридоре второго этажа слабо горели лампы на стенах, оклеенных темно-фиолетовыми обоями. Сильный запах духов не мог полностью заглушить вонь от дезинфекции. Ботинки Бента увесисто топали по ковру, когда он проходил мимо закрытых дверей; за одной из них раздавались ритмичные женские стоны. Он почувствовал, что дрожит.

Возле комнаты номер четыре агенты встали по обе стороны двери. Бент левой рукой повернул ручку и быстро шагнул внутрь:

– Имон Рэндольф?

В кровати под балдахином лежал обнаженный мужчина средних лет со слабовольным лицом; верхом на нем сидела хорошенькая молодая негритянка, вторая женщина, белая, постарше, нависала над его головой, ее груди качались в нескольких дюймах над его носом.

– Какого черта? Вы кто такие? – воскликнул мужчина, когда шлюхи шарахнулись в стороны.

Бент снова показал свой значок:

– Национальное сыскное бюро. У меня ордер на ваше задержание, подписанный полковником Лафайетом Бейкером.

– Ну надо же, – садясь в кровати, сказал Рэндольф с воинственным видом. – Значит, от меня решили избавиться, как от Денниса Махони?

Махони был журналистом из Дубьюка, с такими же взглядами, как у Рэндольфа; в прошлом году его на три месяца упрятали в Старую Капитолийскую тюрьму.

– Что-то вроде этого, – согласился Бент. – Обвинение в нелояльности.

Белая шлюха, не сводя с них глаз, ощупью искала свой халат. Негритянка, не настолько испуганная, стояла у открытого окна.

– Ну разумеется! – выпалил Рэндольф высоким голосом, сразу вызвавшим у Бента отвращение.

Скошенный подбородок и выпуклые глаза репортера создавали ложное впечатление слабости, но, когда он почти весело спустил ноги с кровати, на его лице не было и тени страха.

– Дамы, прошу меня извинить. Я должен одеться и составить компанию этим головорезам. А вы можете идти.

Бросив взгляд на негритянку, Бент угрожающе взмахнул револьвером:

– Стойте! Вы все едете с нами.

– О Боже… – вздохнула белая женщина, закрывая глаза ладонью.

Черная девушка набросила шелковый пеньюар цвета слоновой кости и сгорбилась, став похожей на загнанного зверька.

– Он вас пугает, девушки, – сказал Рэндольф. – Уходите.

– Это плохой совет, – возразил Бент. – Обратите внимание вот на это оружие. Это то, что называют картечным револьвером. Мне стоит только чуть передвинуть курок, и нижний ствол выстрелит. Полагаю, вы догадываетесь, что будет, если я выберу целью чье-нибудь лицо?

– Вы не станете стрелять, – заявил Рэндольф, болтая босыми ногами. – Вы все в вашем преступном правительстве мерзавцы и трусы. Что до ордера на задержание, который у вас якобы есть, бросьте его в тот же костер, в котором вы с Бейкером и Стэнтоном сжигаете ваши копии поправок к законам. А теперь отойдите в сторону и дайте мне надеть…

– Встань у двери! – рыкнул Бент своему помощнику.

Потом шагнул вперед и с размаху ударил журналиста по лицу рукояткой револьвера. Захваченный врасплох, Рэндольф принял удар правой стороной лица. Кожа лопнула; кровь хлынула потоком, заливая волосы на его груди.

Белая женщина нарочито громко зарыдала. В коридоре послышался топот, кто-то ругался, кто-то испуганно спрашивал, что происходит. Бент ткнул дуло револьвера в голый живот Рэндольфа, потом снова ударил его по голове и еще дважды – по шее. Выпучив глаза, Рэндольф упал на кровать, заливая кровью простыни, кашляя и прижимая руки к животу.

Второй агент схватил Бента за рукав:

– Эй, притормози, Дейтон! Зачем нам его убивать?

Бент резко оттолкнул его руку:

– Заткнись! Я тут главный. А что до тебя, подстрекатель вонючий… – Он прижал револьвер к голове Рэндольфа. – Тебя с радостью примут в Старой Капитолийской тюрьме. Там для таких, как ты, есть одна специальная камера… Держи ее!