Потери французов в сражении были высоки. Из-за темноты было трудно и опасно брать пленных. Большое количество людей умерло от ран, нанесенных секирами, во время беспорядочной резни, последовавшей за вылазкой из города. Среди погибших были самые знатные дворяне Бретани из партии Карла, виконт де Роган, сеньоры Лаваль, Шатобриан, Малеструа и Руже, а также шесть или семь сотен рыцарей и оруженосцев — более половины латников из армии Карла. Из тех, кто выжил, почти все, кто имел значение, были взяты в плен. Карл Блуа был призом почти неисчислимой ценности. Чтобы предотвратить попытки его освобождения, были приняты самые тщательные меры предосторожности. Сначала его отвезли в Ла-Рош-Деррьен, затем тайно перевозили из замка в замок, и наконец он оказался в цитадели Ванна на южном побережье[960]. Карл оставался там несколько месяцев, оправляясь от ран. Осенью 1348 года, когда он достаточно окреп для путешествия, Дагворт переправил его в Англию и продал Эдуарду III за 25.000 экю (3.500 фунтов стерлингов), весьма умеренную цену в данных обстоятельствах. В Лондоне Карл присоединился к Давиду II Шотландскому и главным пленникам из Кана, Креси и Невиллс-Кросс в Тауэре, торгуясь о смягчении невозможных требований о выкупе или обмене на политические уступки во Франции[961].

Известие о поражении и пленении Карла вызвало смятение среди французской армии в Эдене. В сложный момент кампании Филиппа VI по освобождению Кале король был вынужден потратить время, деньги и скудные войска на укрепление своих позиций в Бретани. Филипп VI взял на себя прямые политические полномочия в герцогстве. Он назначил туда королевского лейтенанта, Амори де Краона, молодого человека двадцати одного года, чья семья имела большое влияние в Мэне на границе с Бретанью и была тесно связана с делом Карла Блуа. В начале июля 1347 года Амори был спешно отправлен в Бретань с небольшой армией в 600 арбалетчиков и менее 100 латников. Шесть итальянских галер, простоявших всю зиму на приколе, были вновь введены в строй. Их экипажи были укомплектованы более чем 1.000 гребцами, набранными в Нормандии и Пикардии, а затем дополнены солдатами и сразу же отправлены в Бретань. Антонио Дориа, который все еще жил во Франции, уговорили принять командование над этой флотилией.

Битва при Ла-Рош-Деррьен не изменила военного баланса в Бретани, поскольку у англичан было слишком мало людей, чтобы задумываться о захвате северной и восточной Бретани, а сам Ла-Рош-Деррьен, который Карл Блуа не смог захватить за три недели, пал перед Амори де Краоном с меньшими силами за три дня[962]. Но теперь уже не было никакой перспективы вытеснить англичан и их союзников с территории, которую они прочно удерживали в Бретани, без больших затрат со стороны французской короны. Партия Карла Блуа лишилась своего лидера, от вдохновения которого она всегда сильно зависела. Она потеряла целое поколение своих главных сторонников, которые были мертвы, заключены в тюрьмы или стали финансово несостоятельными из-за необходимости выплачивать выкуп. Когда все основные участники сошли со сцены, гражданская война в Бретани превратилась в беспорядочное состязание мелких банд, местной вражды и амбиций, переворотов, бандитизма, усиливающегося запустения и нищеты, а также стратегических реалий, остававшихся неизменными на протяжении многих лет.

* * *

В Кале защитники испытывали ужасные лишения. Их запасы, которые не пополнялись с начала апреля, подходили к концу. Почти не осталось зерна, вина и мяса. Люди ели кошек, собак и лошадей. Некоторые из них были вынуждены грызть кожу своих седел. По мере усиления летней жары колодцы начали пересыхать, пресной воды не хватало, и среди населения стали распространяться болезни[963].

После захвата англичанами Рисбанк французами, в мае, была предпринята одна попытка провести в гавань конвой  продовольствием. Корабли дошли до Булони, но когда их командир увидел силу английского флота, стоявшего у побережья, он отменил попытку и отплыл на юг. В конце июня, когда французская королевская армия разбивала свой лагерь в лесах вокруг Эдена, а правительство боролось с кризисом в Бретани, моряки предприняли еще одну, более решительную попытку прорваться в город, которая закончилась катастрофой. В устье Сены был сформирован большой конвой: десять парусных судов и баржа, груженные провизией, в сопровождении десяти галер и двадцати одного вооруженного торгового судна, всего более пятидесяти кораблей. 25 июня 1347 года, когда этот флот проходил мимо устья Соммы, он был атакован гораздо большим английским флотом, наполненным лучниками и латниками, включая обоих английских адмиралов и графов Пембрука и Нортгемптона. Французские корабли разбежались при приближении врага. Галеры также бежали. Экипажи торговых судов стали выбрасывать свой драгоценный груз за борт, чтобы ускорить ход, а затем сами попрыгали в море, оставляя свои суда бесцельно дрейфовать на мели.

Вечером Жан де Вьенн сел за стол, чтобы составить мрачный доклад Филиппу VI. "Теперь мы не можем найти в городе больше пищи, если только не будем питаться человеческой плотью", — писал он. По его словам, никто из офицеров гарнизона не забыл приказ Филиппа VI держаться до тех пор, пока они не смогут больше сражаться. Они договорились, что не сдадутся, а вырвутся из ворот и будут пробиваться сквозь английские осадные линии до тех пор, пока все до одного не погибнут. "Если не будет найдено другого решения, это последнее письмо, которое вы получите от меня, потому что город будет потерян, и все мы, кто в нем находится". Это послание было доверено генуэзскому офицеру. Он попытался выскользнуть из гавани с несколькими спутниками на двух небольших лодках на рассвете следующего утра. Англичане заметили их и пустились в погоню. Собственная лодка генуэзца села на мель к югу от города, в пределах английских осадных линий. Прежде чем его схватили, он прикрепил письмо к топору и бросил его в море так далеко, как только мог. Но англичане достали его во время отлива и отнесли Эдуарду III. Эдуард III прочитал его, приложив к нему свою личную печать и переслал Филиппу VI.

Французский король сделал все возможное, чтобы откликнуться на мольбу Жана де Вьенна. С удивительным мужеством и настойчивостью моряки начали все сначала. В Дьеппе был сформирован еще один конвой. Восемь баланжье были загружены и отправились в путь в середине июля, полные вооруженных людей, но, очевидно, без сопровождения. Они надеялись пробраться в Кале незамеченными. Но англичане их заметили, и весь конвой снова был захвачен[964].

Когда командиры в Кале поняли, что припасы к ним не доставить, они собрали в городе всех, кто, по их мнению, был бесполезен для обороны, женщин, детей, стариков, раненых и немощных, всего около 500 человек, и выгнали их за ворота. Это была обычная судьба бесполезных