И все же при всех этих преимуществах возможности терроризма небезграничны. Именно этим объясняется провал многих акций и кампаний, и это необходимо знать тем, кто противостоит терроризму. Основная слабость стратегии заключается в том, что у террористов отсутствует связь с общественностью, а также реальная политическая база. Находясь в изоляции, нередко вынужденные скрываться, они неизбежно теряют связь с реальностью, переоценивая собственное могущество и потому совершая ошибки. Для достижения желаемого результата им необходимо, чтобы акты насилия были хорошо рассчитаны, в то время как отрыв от людей лишает их чувства равновесия, ощущения реальности. Народовольцы еще в какой – то степени ориентировались в положении угнетенного народа, за освобождение которого сражались. Но уже более современные террористические группировки, такие как «Синоптики» в Соединенных Штатах или «Красные бригады» в Италии, уже настолько оторвались от общества, что их идеи не имели почти ничего общего с реальностью. Усугубляя изоляцию террористов, лишая их политической опоры, можно выработать эффективную ответную стратегию по отношению к ним.

Терроризм, как правило, – это порождение слабости и отчаяния, в сочетании с убежденностью в том, что дело, за которое человек сражается (будь то личное или общее), стоит того, чтобы ради него причинить (или понести самому) любой ущерб. В мире, где власть нередко кажется могучей и неуязвимой, эта стратегия приобретает тем большую притягательность. В этом смысле терроризм способен стать своего рода стилем, некоей линией поведения, поражающей и само общество.

Когда замок Одавара пал и был захвачен противниками (в конце XV века), Акико, служанка из дома Мори Фудзиори, владельца замка, убежала и унесла с собою кошку, которая много лет была ее любимицей. После побега кошка превратилась в дикое сверхъестественное чудовище, наводившее ужас на людей, и даже охотилась на деревенских детишек. Местные власти вместе с народом пытались изловить ее, но кошка обладала непостижимой способностью исчезать и появляться, так что лучникам и фехтовальщикам некого было атаковать, так что мужчины и женщины днем и ночью дрожали от страха. Затем, через несколько лет (в 1505 году), жрец Яккоку, пришедший на праздник Хококудзи, нарисовал кошку и показал изображение прихожанам со словами: «Как я нарисовал ее, так и убью, с помощью боевого клича. И тогда страх уйдет из людских сердец». Он издал крик «Казцу!» и разорвал на куски изображение кошки. В тот день резчик по дереву в долине возле Такума услыхал жуткий визг: он направил лучников в верхнюю часть долины, где они обнаружили тело кошки – монстра, огромной, как медвежонок, замертво лежащей на камнях. Все согласились, что ее гибель – результат искусства мастера. Испытания: Как можно, с криком «Кацзу!» разорвав на куски рисунок, убить живое существо? Та дьявольская кошка и сейчас неистовствует среди людей, пугая и пожирая их. Убей ее быстро с криком «Кацзу!». Предоставь доказательство!

Тревор Леггетт «Дзен самурая: Коаны воина», 1985

В двадцатые и тридцатые годы прошлого века французский психоаналитик Жак Лакан вступил в конфликт с наиболее консервативными медицинскими обществами, чьи воззрения господствовали почти во всех аспектах психоаналитической практики. Пытаясь доказать свою правоту и понимая, что справиться с этими авторитетами обычными способами практически невозможно, Лакан выработал метод работы, который можно без преувеличения назвать террористическим. Его сеансы с пациентами, например, были зачастую намного короче, чем обычно, и продолжались не пятьдесят минут, как это было общепринято, а ровно столько, сколько ему казалось нужным в каждом конкретном случае. Иногда общение с пациентом длилось не более десяти минут. Этой намеренной провокацией, вызовом по отношению к признанным медицинским авторитетам Лакан инициировал настоящий скандал и запустил цепную реакцию, которая еще не один год сотрясала сообщество психоаналитиков. (Во время своих сеансов он к тому же держался весьма резко по отношению к пациентам, которых мог оборвать в любой момент, – они пребывали в напряжении, были вынуждены сосредоточиться и старались не отвлекаться, используя каждую минуту. Все это, по мнению Лакана, имело огромную ценность для психотерапевта.) Добившись известности таким необычным способом, Лакан продолжал подливать масла в огонь, совершая все новые «террористические» акты, – его усилия оказались не напрасны и увенчались созданием собственной психотерапевтической школы и профессионального общества.

Его книги написаны в том же эпатирующем ключе, полностью соответствующем избранной стратегии: напористые, агрессивные, но в то же время заумные и малопонятные. Создается впечатление, что ему нравилось время от времени бросать небольшие бомбочки, вызывая не только общий ужас и негодование, но и привлекая внимание к своим идеям.

Люди, ощущающие себя слабыми и бессильными, часто поддаются немотивированным вспышкам гнева или ведут себя непредсказуемо. Это заставляет окружающих постоянно держаться с ними настороже, словно ожидая внезапного нападения. Такие вспышки раздражения, подобно другим, более серьезным формам террора, способны оказывать на жертвы сильнейшее воздействие, буквально парализуя их волю и способность сопротивляться: если самые простые отношения с этими людьми могут быть настолько неприятными, к чему за них бороться? Почему просто не уступить, не оставить их в покое? Бурный темперамент или какой – либо экстравагантный поступок, бурный, удивительный и запоминающийся, могут к тому же создавать иллюзию силы, скрыть истинную слабость и неуверенность. А эмоциональная или не поддающаяся контролю реакция на такие проявления лишь играет на руку террористу, порождая хаос и привлекая внимание, которого он и добивается. Если вам приходится иметь дело с супругом или боссом террористического склада, лучше отвечать на их действия решительно, но спокойно и бесстрастно – реакция, которой подобные типы меньше всего ожидают.

Хотя организованный терроризм и его технологии насилия эволюционируют, постепенно набирая мощь, его сущность и основные принципы не меняются – элементы, разработанные еще «Народной волей», по – прежнему актуальны. И все же вопрос, которым многие задаются сегодня, состоит в том, возможно ли такое развитие нового терроризма, более жестокого и опасного, что он примет формы, далеко выходящие за рамки классической версии. Если бы, предположим, террористам удалось завладеть оружием массового уничтожения – например, ядерным или биологическим – и если бы им хватило решимости его применить, эта новая война и открывшаяся возможность захватить новую власть могли бы заставить их сделать качественный скачок к новым, апокалиптическим, формам. Но возможно, что мы уже стали свидетелями появления новой формы терроризма, не нуждающейся в труднодоступных и дорогостоящих средствах для достижения убийственных результатов.

Одиннадцатого сентября 2001 года горстка террористов, связанных с исламистской группировкой «Аль – Каида», совершила самый страшный теракт, разрушив Всемирный торговый центр в Нью – Йорке и атаковав Пентагон. В этом нападении можно видеть многочисленные приметы классического террористического акта: маленькая группа с весьма ограниченными средствами, воспользовавшись для своих целей техникой, принадлежащей Соединенным Штатам, сумела нанести удар сокрушительной силы. Здесь налицо привычная асимметрия в распределении сил, при которой малочисленность оборачивается преимуществом, поскольку маленькой группе легко затеряться среди населения большой страны и, соответственно, обнаружить ее, эту группу, очень затруднительно. Паника и ужас – собственно, цель террористического акта – распространились далеко за пределы США, и по сей день люди еще не оправились от страха полностью. Драматизм события был усилен еще и тем, какое символическое значение для американцев имели сами башни – близнецы, не говоря уж о Пентагоне. Именно благодаря точному выбору цели террористам удалось с театральной яркостью продемонстрировать уязвимость Соединенных Штатов, страны, которой в последнее время нередко присваивают титул единственной оставшейся в мире сверхдержавы. В мире нашлись немало людей, которые и предположить не могли, что Америке можно так легко нанести столь серьезный удар, но были обрадованы, обнаружив, что заблуждались.