из тех, что разжились жильём подальше и подешевле.

А как только ударял довольно звонкий колокол в церкви Св. Татьяны, то уже спешили толпами на занятие, зажав тетради под мышкой, самые отъявленные из студентов ― философы. Боялся философов даже старик-азербайджанец, продававший орехи у входа, потому что философы всегда любили брать только на пробу и притом целою горстью ― причём без разницы, были ли это любители Сократа и Платона, почитали ли они Сартра и Камю или отдавали долг Бодрийяру с Дерридой. Однажды три приятеля-философа решили поживиться чем-нибудь на халяву. Одного так и прозвали ― Халява, другого ― Зенон (за то, что тот никак не мог сдать античную философию), а третьего ― Малыш (за небольшой рост).

Малыш был нрава меланхолического и на лекциях больше глядел в окно, чем на доску. Халява, наоборот, был весел и постоянно плясал по кабакам, Зенон же учился искренне и прилежно, хоть и был туповат.

Однако ж чувство голода победило, и они отправились по гостям. Эти приглашения в гости были чрезвычайно важны для друзей ― Зенон получал приглашения четыре раза и каждый раз приводил с собой своих друзей. Халява был зван восемь раз. Этот человек, как можно было уже заметить, производил мало шума в поисках еды, но много делал.

Что же касается Малыша, у которого совсем ещё не было знакомых в столице, то ему удалось только однажды позавтракать у одного батюшки, что происходил из родных мест Малыша, и быть званым к своему армейскому сослуживцу. Он привел свою компанию к священнику, у которого они подчистую уничтожили весь его двухмесячный запас, и к боевому другу, который проявил неслыханную щедрость. Но, как говорил Халява, сколько ни съел, всё равно поел только раз.

Малыш был смущён тем, что добыл только полтора обеда ― завтрак у святого отца мог сойти разве что за полуобед ― в благодарность за пиршества, предоставленные Халявой и Зеноном. Он считал, что становится обузой для остальных, в своем юношеском простодушии забывая, что и они не сеют, да и не жнут. Его озабоченный ум деятельно работал, и молодой философ пришел к заключению, что союз трёх молодых, смелых, предприимчивых и решительных людей должен был ставить себе иную цель, кроме прогулок в полупьяном виде, фехтования табуретками в кабаках и прочих более или менее остроумных проделок.

И в самом деле, трое таких людей, как они, трое людей, готовых друг для друга пожертвовать всем ― от портмоне до жизни, ― всегда поддерживающих друг друга и никогда не отступающих, выполняющих вместе или порознь любое решение, принятое совместно. Шесть кулаков, угрожающие вместе или порознь любому врагу, неизбежно должны были, открыто или тайно, прямым или окольным путем, хитростью или силой, пробить себе дорогу к намеченной цели, как бы отдалена она ни была или как бы крепко ни была она защищена. Удивляло Малыша только то, что друзья его не додумались до этого.

Но тут оказалось, что их уже пригласили в один частный дом: они объели его и двинулись дальше. В следующем доме кормили бутербродами величиной с напёрсток, и они двинулись на чей-то праздник. Однако ж они, кажется, перепутали адрес, потому что вместо разбитной донской казачки, снимавшей полторы комнаты на столичной окраине, им отворила какая-то старуха. Но было поздно: на улице завывал ветер, холод пробирался за пазуху, а в этом доме явно принимали.

На столе стояли грязные тарелки, несколько неизвестных спали по углам. Один даже заснул в оранжевой форме дворника, прижав к груди скребок для снега.

― А что, бабуся, ― сказал Халява, идя за старухой, ― если бы так, как говорят… ей-богу, в животе как будто кто колесами стал ездить. С самого утра вот хоть бы щепка была во рту.

― Вишь, чего захотел! ― сказала старуха. ― Нет у меня, нет ничего такого. Ступайте, ступайте! И будьте довольны тем, что дают вам! Вот черт принес на поминки каких нежных!

Малыш пришёл в совершенное уныние от таких слов, но вдруг нос его почувствовал запах сушёной рыбы. Он глянул на шаровары друга Халявы, шедшего с ним рядом, и увидел, что из кармана его торчал преогромный рыбий хвост: Халява уже успел подтибрить со стола целого карася. И так как он это производил не из какой-нибудь корысти, но единственно по привычке и, позабывши совершенно о своём карасе, уже разглядывал, что бы такое стянуть другое, не имея намерения пропустить даже проколотой шины, ― то Малыш запустил руку в его карман, как в свой собственный, и вытащил карася.

Но до карася сразу дело не дошло, и спать друзьям не вышло с первого разу. Разложившись в чулане, они долго ворочались, а Малыш тихонько щипал карася, но вот, наконец, Халява прислушался:

― Слышите ли, хлопцы, крики? Кто-то зовет нас на помощь!

― Мы слышим крики, и кажется, с той стороны, ― разом отвечали друзья, указывая на коридор.

Но все стихло. Они приоткрыли дверь, и вдруг недвижно уставили очи. Страх и холод прорезался в молодые жилы.

Дверь вдали заскрипела, и тихо вышел из неё высохший, будто мертвец, человек ― борода до пояса, на пальцах когти длинные, ещё длиннее самих пальцев. Тихо поднял он руки вверх. Лицо всё задрожало у него и покривилось. Страшную муку, видно, терпел он. «Душно мне! Душно! Пить!» ― простонал он диким, нечеловечьим голосом. Голос его, будто нож, царапал сердце, и мертвец вдруг скрылся на кухне.

Заскрипела тут другая дверь, и опять вышел человек, ещё страшнее, ещё выше прежнего: весь зарос, борода по колено и еще длиннее костяные когти. Еще диче закричал он: «Душно мне! Душно мне! Пить! Пить!» ― и ушел на кухню. Где-то, невидимая, скрипнула третья дверь, и третий гость показался в коридоре. Казалось, одни только кости шествовали над полом. Борода его была по самые пяты; пальцы с длинными когтями вонзились в паркет. Страшно протянул он руки вверх, как будто хотел достать люстру, и закричал так, как будто кто-нибудь стал пилить его желтые кости…

Всё вдруг пропало, как будто не бывало; однако ж долго курили друзья в чужом чулане. Даже карась был позабыт.

― Не пугайся, Малыш! ― произнёс Халява.

― Гляди: ничего нет! ― говорил он, указывая по сторонам. ― Это проклятая старуха подпоила гостей палёной водкой, чтобы никто не добрался до нечистых её денег.

Молодость взяла своё, и они уснули.

Но всё же посреди ночи Малыш проснулся. Проснулся он