Люди мыслят годами, Повелители Неба — столетиями. Жизнь человеческая коротка. А у Повелителей Неба? Может, в три, в четыре, в сто раз длиннее человеческой? Он чувствовал, что немного боится тех, кто придет по его вызову, если он сумеет сделать все, чему учило его зеркало.

Мирддин уснул рядом с пони, щиплющим у камней свеже-выросшую траву. Во сне заработало его воображение и показало ему необычные картины, на которые лишь намекало зеркало. Но в этих картинах не было ничего угрожающего, хоть они и были неземными. Мирддин ощущал лишь удивление и радость.

Города — какие города! — с сияющими башнями из радужного стекла высоко в небе, совсем иного цвета, чем земное. Другие башни под поверхностью волнующегося моря, красные, как драгоценные кораллы, показанные торговцем с южных земель. Но хоть он мог представить себе города, их обитателей он не видел. Может, человек способен видеть в воображении лишь равных себе?

Солнце зашло за облако, собирались тучи. Мирддина разбудил резкий ветер, предвещавший дождь и бурю. Мирддин взял пони за повод и пошел к хижине Лугейда. Здесь он провел ночь, слушая рев ветра. Дважды молния ударяла в королевский камень, как будто он привлекал к себе ярость неба.

Мирддину не раз случалось попадать в бури, но такой, думал он, видеть еще не приходилось. Он заткнул уши пальцами, закрыл глаза, но буря продолжала преследовать его. В воздухе чувствовался странный запах. Силы, которые люди и не надеялись обуздать, взбесились и готовы были стереть жизнь с лица земли.

Несмотря на страх, Мирддина охватило сильное возбуждение. Он хотел бежать сквозь хаос, кричать и кричать, забыть все, стать частью этой ярости, освободиться от напряжения, от необходимости постоянно быть начеку.

Но к утру буря кончилась. И лишь корни деревьев, торчащие к небу, откуда пришла их смерть, напоминали о ней. Мирддин ощутил необыкновенное спокойствие. Как будто буря прогнала его неуверенность и страх. Осталась только свобода, обретенная в эти темные часы.

Вместе с бурей исчезло и ощущение, что его преследуют. Но он не допускал небрежности и подошел к пещере только через несколько дней окольного маршрута, двигаясь со всеми возможными предосторожностями. На этот раз его не приветствовал Вран, хотя Мирддин свистом позвал его и положил на землю еду. Наблюдая и прислушиваясь, Мирддин вдруг осознал, что горный склон охвачен странной тишиной. Не видно птиц. Даже ветер стих.

Он вслушивался не только ушами, но и разумом. Само по себе отсутствие жизни служило предупреждением. Он догадывался, что могло произойти. Хитроумный враг не стал тратить времени на преследование, а прямо явился сюда.

Нимье!

Он снял с пони седло и упряжь и отпустил животное, стараясь не показывать, что подозревает что-то. Бросив несколько быстрых взглядов в направлении пещеры, он решил, что там никто не был. Камни, которыми он прикрыл вход в расщелину, не тронуты. Больше всего теперь его беспокоил меч. Он был уверен, что ни один из небесных механизмов вынести невозможно: они слишком велики и не пройдут в щель. Как они попали в пещеру, он не знал; возможно, они находились там уже много столетий.

Другое дело — меч, а Нимье знает, что он обладает мечом. Возможно, она хочет отобрать у него оружие. Положив седло на плечо, он пошел к пещере. Нимье знала о ней, так что он не раскрывает тайну. Но если только он проникнет внутрь, Нимье тотчас убедится, что она осталась сзади. Мирддин хорошо знал, что у зеркала есть своя защита, миновать которую может только он.

Он работал быстро, не оборачиваясь, не оглядываясь через плечо. Он испытывал растущее напряжение. Кто-то пытался подавить его волю, но он сумел противостоять этой команде. Мирддин как будто снова слышал звенящий смех Нимье, он чувствовал, что она следит за ним, ждет, давит на его волю, хочет заставить его повиноваться. Но она слишком самоуверенна, слишком убеждена в своей силе. Он же не должен быть самоуверенным, скорее необходима предусмотрительность.

Возможно, она легко добивалась повиновения, создавая иллюзии, которые он тоже теперь умел создавать. И она до сих пор не встречала достойных соперников.

Он не стал противиться, потому что на этом этапе их желания совпадали, она хотела, чтобы он вошел в пещеру, он хотел убедиться в сохранности меча. Вот отброшен последний камень. Мирддин вступил в извивающийся туннель. Снова он убедился, что даже расширенный проход тесен для него. Он порвал одежду, протискиваясь, и расцарапал кожу.

Пещера была погружена в полутьму, горело лишь несколько небольших огоньков. Мирддин опустил седло и направился прямо к нише, где спрятал меч. Сверток находился на месте, но Мирддин вытащил меч из ножен, чтобы убедиться, что он цел. В темноте меч сверкнул тусклым собственным светом. Держа рукоять в правой руке, Мирддин пальцами левой провел по гладкой поверхности. Прикосновение, как к Королевскому камню, дало ему ощущение необыкновенной силы, огромной энергии, которую он может освободить по своей воле. Это не просто орудие, предназначенное для добывания Королевского камня. Он будет использован и в будущем, а как — это станет ясно со временем. Но пока меч цел, и Мирддин снова завернул его в ткань.

— Мерлин! — Голос, но незнакомый.

Он обогнул ближайший механизм и посмотрел в темную поверхность зеркала. Оно покрылось серебристым туманом и в середине призрачного сияния стояла Нимье. Теперь это была женщина, и женские качества ее, так обеспокоившие Мирддина в Месте Солнца, стали сильнее, гораздо сильнее. Зрелище женщины, глядевшей на него, как будто она действительно стояла за зеркалом, ошеломило. Мирддин встретился с ней взглядом.

— Мерлин! — Это был не призыв к вниманию, а скорее приветствие близкому по духу человеку. Несмотря на все разделявшее их, они в чем-то были близки.

— Увы, бедный Мерлин! — В ее голосе не было насмешки, скорее жалость.

— Ты попал в ловушку, и она захлопнулась. Все твои планы теперь уничтожит время. Те, кто поручил тебе твои задачи, умны. Но все же недостаточно. Они поставили охрану вокруг своего зеркала, но, может, они не знали, что можно поставить охрану вокруг охраны. Мерлин, ты ушел под землю, как преследуемая лиса, но в отличие от лисы ты не сможешь выйти оттуда!

Я установила силовое поле, и оно помешает тебе выйти, пока твоя человеческая часть не погибнет от голода и жажды. Это ужасный поступок, да, но если тебя не остановить, ты натворил бы дел еще хуже. Твой Артур будет жить, ничем не отличаясь от других людей. Так распадается в пыль твоя мечта о королевстве. Артур не получит корону, и смерть в безвестности станет его уделом. Прощай, Мерлин. Жаль, что мы не смогли с тобой действовать сообща, как родичи.

И она исчезла в вспышке света. Мирддин протянул руку, как бы пытаясь помешать ее исчезновению, хотя он и знал, что не реальная Нимье стояла там, а лишь ее изображение. Потом повернулся и спустя минуту был в расщелине.

Отверстие на месте, он может просунуть в него руку. Но тут его кулак встретился с невидимой стеной.

Еще две попытки — вверху и у земли — сделали ясным, что преграда непроницаема. Мирддин не стал тратить время на бесполезные физические усилия. Только у зеркала мог найтись ответ, и он несколькими шагами вернулся к нему и сел на скамью, как часто делал раньше. Внимательно глядя на свое изображение, он думал о своем положении, уверенный, что зеркало каким-то образом — каким, он не знал, — услышит его мысли и просьбу о помощи.