его Андрейка и был он комнатным слугой и крепостным. Кормили его из общего котла, как и одевали, спал в общей мужской комнате. Ну а денег он, соответственно, не имел совсем и, похоже, по жизни их не держал.

На звучный окрик хозяина «Андрейка» он прибежал сразу. Делать ли чего, получить ли на орехи или запомнить будущее задание — он был на все готов. Одно слово — молодой комнатный слуга, почти мальчик на побегушках.

Но и он чуть не споткнулся, когда барин сообщил, еще бегущему, что он сегодня женится. Мужской пол более сдержан к семейному будущему, не ему же рожать. И вообще, понимал ведь, что когда-нибудь в будущем будет и у него избранница, но пока барин еще каменно молчит.

А тут барин вдруг заговорил, да так, что Андрейка почувствовал, у него враз ноги задрожали. Хотя его, по большому счету никто и не спросил. Сказали, что женится и вот твоя будущая жена, встань рядом с любезной.

От неожиданности да еще от непонятного стыда, парень сначала даже не посмотрел на свою девушку. Да и она строго уперла глазами в пол. И не пошевельнется, как будто и не ее сейчас замуж выдают!

Барин и барыня заговорили о своих задумках, об императорском дворе и, страшно сказать, об его императорском величестве! А новобрачные, которых все это и совсем не касалось, ибо простого народа высший свет совсем не имеет касательства, потихоньку начали шевелиться. Андрейка тихонечко искоса посмотрел на нее и, о ужас(!) увидел, что и она тайно поглядывает на него. А потом их взгляды встречались, и обоим стало так неприлично, как будто подглядели ненароком.

Макурин, завершив разговор о завтрашнем визите к императорской чете, которая очень живо интересовалась о беременности и о скорых родах, прежде всего, надо сказать, своей бывшей воспитанницы, а уже потом жене святого, такого воспитанного поданного, что и государь не мог уже напрямую приказать. Настя, как будто и не была во дворце никогда, задавала неприлично многих вопросах, на которые он, ее супруг, должен был обязательно отвечать. Наконец, уловив, что ее любопытство ослабло, предложил перейти к молодым. Те ведь пока что все еще оставались холостыми!

Сегодня вы станете мужем и женой! — объявила Настя и подозрительно поинтересовалась: — или не хотите?

Тон был такой неприятно — злой, что новобрачные поспешили успокоить ее, что уже давно хотели и вот, благодарение Божье, наконец-то обвенчаются.

Это было совсем не правда, и Андрей Георгиевич довольно-таки постыдился за жену, предупредив, что она все же не священник и Господь Бог, хотя и признал крепостничество, но не любит, когда барыня выступает от Его имени. Смотри, не взлети!

Тема была настолько нехорошей и довольно неприличной, что Настя осеклась. А ее муж, воспользовавшись этим, объявил, что сейчас же отправят слугу в ближайшие церкви. Там и закажут в свободной таинство венчания. На вот вам для попа и для свидетелей, — он вытащил из кармана стопку ассигнаций и протянул Андрейке несколько пятирублевых, а Аленке — десять рублей, — предупредил, положив еще в ладони каждому звонкую мелочь: — не забудьте купить свечки Господу Нашему и зажечь их у церковного иконостаса.

А как пройдете сие таинство, то прикажу я вам принести свадебные подарки — семейную комнату на веки вечные с мебелью и бельем, по пятьсот рублей каждому и пир в честь свадьбы.

Подарки были так себе, что комната, что мебель, что свадебная пирушка, и Макурин бы откровенно обозлился, даже не как житель XIXвека, действительный тайный советник и полномочный министр, а скромный попаданец XXI столетия. Ведь даже деньги были как какое-то пожалование, а не как добросовестный подарок.

Но молодые, никогда не получаемые такие подарки, да что там говорить, они вообще ничего не получавшие, подношения же их хозяев были очень большие и роскошные, прямо-таки царские — начиная от свадьбы и венчания и заканчивая свадебным пиром и деньгами. Как молодые и неопытные, они, разумеется, почти ничего не знали, или почти не знали о столичном служебном мирке. Но, будучи жителями XIX века да еще нижнего уровня, понимали, что господа их несказанно балуют. И от этого они даже не слушали, какие они получают подарки. Их несказанно радовал уже сам факт, что хозяева им что-то дарят.

Макурин их понял и дал им время успокоиться.

— Андрейка, — сказал он благосклонно, — поди, скажи, Агафье (это управляющая их городским хозяйством), чтобы обязательно направила вас в баню, да по отдельно, а потом, дала вам одежду получше. День вам даю выходной от службы, отдыхайте!

Молодожен, как ветром сдуло, и Андрейку, и Аленку. А жена вдруг горестно зарыдала, как будто в последний путь их отправляла.

— Ты чего? — удивился Андрей Георгиевич, впрочем, уже догадываясь, какого черта она тут опять льет слезы.

— Жалко их! — плаксиво призналась Настя, — такие еще молодые, буквально маленькие, — а мы их уже под венец! Сможет ли Настя родить-то?

Вот же ж! Сама же на нее нападала, ревновала почем зря ко мне, чуть не избила. Но отругать точно хотела. А теперь вот жалеет. Интересно, кого она сама родить сумеет, такую же слезливую дурочку? Или мальчик пойдет в меня, хоть чуточку благоразумнее?

— У крестьян большинство девок в эти годы рожает, даже меньше, — спокойно ответил Андрей Георгиевич, напомнил: — и потом, из-за чего она выдается замуж за Андрейку так скоропалительно, а?

Настя только еще более разрыдалась, потом так же немедленно перестала рыдать, как и начала, объявила:

— Я сама посмотрю одежду для молодоженов, — и добавила, — Аленке из своей старой одежды отдам, пусть сама пошьет. Мне уже не надобно, а ей самый раз!

— Ага, — одобрительно поддакнул жене Макурин. У дам высшего света мода очень капризна, два-три раза выйдет на людях и все, наряд больше нельзя носить. Или мода устарела, или наряд приелся. У Насти сотни платьев в запасе, которые никогда не будет носить. Предлагал было продать, хотя бы в помощь для бедных, так чуть не обматерила, так разозлилась. И ведь его также заставляет ходить, прости Господи «по моде», только вицмундир и спасает. Предложил в ответ: — посмотри и мое старье, Андрейке точно подойдет, невесте отдать, та на живую нитку быстро подгонит.

Супруги не зря говорили о работе Алене. Вчерашняя нищенка, вдруг откуда не возьмись, превратилась в талантливую белошвейку. Наряды она еще сама не шила, но подгоняла от городских модных портних легко и быстро. На мужской, не очень-то опытный взгляд попаданца, ничего будет удивительно, если она и сама