Я казалась сама себе ужасно жалкой. Загнанной в ловушку мышью. Неспособной пошевелиться под десятками любопытных глаз. Казалась себе посмешищем. «Вот сейчас он проиграет и скажет всем, что из-за меня — из-за тяжелой коровы, которую так и тянет к земле».

Но все же доверилась, не вняв внутреннему голосу, который упорно призывал бежать подальше, пока не поздно. Поддалась на уловку Гая. А еще просто захотела утереть нос этой Лидке, которая от злости чуть стаканчик из-под пива не сожрала, увидев меня рядом с ним.

Да и разве мог он проиграть? С такой роскошной фигурой, облаченной в крепкие, литые мускулы? Я чуть не ослепла, когда он скинул свою рубашку и небрежно набросил на меня. Принялась болтать, что попало, опьяненная его запахом, который, намертво впитавшись в ткань, окутывал теперь и меня со всех сторон. Болтала, не помню что, но болтала. А сама продолжала пялиться, как завороженная, на его голый торс.

Слишком красивый. Слишком крепкий и мощный. С упругими мышцами под загорелой кожей. Смотрела на него и была не в силах отвести взгляда, потому что тогда пришлось бы смотреть на его улыбку — самое обаятельную из когда-либо виденных мной улыбок.

Его губы и так были чувственными и мягкими, а уж когда расплывались в торжествующей ухмылке, тогда и вовсе становились неотразимыми. Понятно теперь, как у него получалось подчинять себе девиц. Он и меня в два счета очаровал. Только было одно существенное но — я не могла себе позволить открыто признаться в этом.

А хуже мне стало потом — когда пришлось взобраться на его широкие плечи. Вчерашняя Настя подумала бы о том, сколько она весит, не тяжело ли ему, и о том, что все сейчас будут на нас смотреть. А Настя сегодняшняя, сведенная с ума запахом его парфюма и терпкого мужского пота, медленно погружалась в безумие — трогала дрожащими руками небрежно уложенные шелковистые волосы и скользила подушечками пальцев по горячей коже на его шее и на лице. Нагло и беспардонно пользовалась тем, что нужно было ухватиться крепче в попытке сохранить равновесие. При этом уже не надеялась сохранить свой разум. Потеряла его окончательно.

— Поехали! — Прогремело над толпой.

И мне пришлось судорожно вцепиться в его волосы и в шею одновременно.

— Раз! — Дружно отсчитывали люди со всех сторон.

— Мамочки… — произнесла глухим голосом.

Гай опустился на корточки и встал так легко, словно я ничегошеньки не весила. Только его мышцы напряглись, туго перекатываясь под кожей.

— Два!

Брошенный в сторону соперников взгляд придал мне уверенности: Кирилл покраснел, распрямляя ноги, но все-таки свою ношу поднял. Его живот втянулся сильнее, становясь абсолютно плоским и твердым.

— Три!

Я опускалась и поднималась вместе с Гаем, ощущая каждой движение его каменной мускулатуры, слушая сквозь свист и крики его тяжелое, но ровное дыхание. Скользила пальцами по ставшей уже влажной от пота коже и не видела никого вокруг. Думала только о том, как я попала в эту нелепую ситуацию, и что будет потом, когда все это кончится.

— Двадцать!

Закрыла глаза, погружаясь в мускусный запах, исходящий от воротника его рубашки. Сосредоточилась на том, как впиваются его пальцы в мои ноги — ни с кем и никогда не ощущала подобной близости. А ведь Гай был моим врагом. Не в прямом смысле, но я знала, что все его действия были направлены в конечном итоге на то, чтобы причинить мне вред.

А сердце все равно стучало предательски быстро и громко. Дергалось в рваном ритме, болело, волновалось.

— Сорок!

Рома покачнулся, но все-таки удержал равновесие. Его руки едва ощутимо задрожали, дыхание наполнилось тихим рычанием. Ему было сложно, но я никак не могла ему помочь. Сопернику тоже было непросто — Кирилл приседал все медленнее и разгибался уже с трудом.

— Пятьдесят!

Перехватилась, скользя пальцами по шее Гая, там, где виднелась яркая, сексуальная татуировка. «Боже, неужели, я произнесла про себя слово «сексуальная?»»

Спрятала лицо, затопленное жгучим стыдом, от толпы. Почти касаясь носом его мягких волос, прошептала:

— Не сдавайся.

— И не думал. — Соврал он, сильнее впиваясь в мои колени пальцами.

— Пятьдесят пять!

Принялась молиться, чтобы он собрал остатки сил и терпел. Чувствовала, как его мышцы налились железом — они почти звенели, как струны. В такт сорванному дыханию, слетающему с губ вместе с едва различимым рычанием. Я вдыхала капельки влаги с кончиков его волос и закусывала губы, словно это чем-то могло ему помочь. А все мое тело тем временем прошивали яркие молнии.

— Шестьдесят!

С замиранием сердца вслушивалась в каждое движение Ромы и не знала, как реагировать на охватившие меня вдруг чувства. Я словно ощутила его пробуждение: из-под маски холеного красавца вырвалось что-то дикое, неукротимое, настоящее, живое. Оно сбросило налет насмешливости и выбралось на волю вместе с нотками боли и ярости.

У меня в глазах темнело от нехватки кислорода, но я продолжала считать его вдохи и выдохи.

— Шестьдесят пять!

Во рту окончательно пересохло, голова закружилась. Пальцы покалывало от касания его мокрой кожи.

— Всё! — Чей-то радостный возглас вернул меня к реальности. — Победа!

Противник был повержен. Только убедившись, что Кирилл стоит на четвереньках, тяжело дыша, а его напарница уже прогуливается рядом, Рома остановился. С его губ сорвался длинный стон — не то рык раненого зверя, не то радостный всхлип. Только через пару секунд я поняла, что это был смех. Крутанувшись вокруг своей оси, он медленно упал на колени и позволил мне слезть.

Ему аплодировали. Не зная, как теперь себя вести, я робко отошла на шаг в сторону.

— Поздравляю, Рома! — Отделившаяся от толпы Лида буквально впорхнула в его объятия, стоило только Гаю подняться на ноги.

Она обвила его руками и беззастенчиво прижалась к влажной груди.

Я отвернулась. Это было очень… отрезвляюще. Просто игра. Просто напарница. Одна из тех, чье имя он и не вспомнит. Просто на секунду сошедшая с ума и попавшая под магию его обаяния. Потоптавшись на месте, метнулась в толпу. «Нужно найти Пашу и мои вещи».

— Настя! — Голос Гая заставил меня вздрогнуть.

Остановилась, обернулась.

Та же ухмылка. Она снова заняла свое законное место. Но он хотя бы помнил мое имя. Хотя зачем это мне? И ему?

— Что-то еще? — Спросила, пытаясь казаться отстраненной.

Невозможно было оставаться хладнокровной, глядя на его мощную гладкую грудь, покрытую капельками пота.

— Ага. — Он улыбнулся, и это подействовало, как выстрел прямо в сердце. — Рубашку не хочешь отдать?

— К-конечно. — Спохватилась я.

Стянула с себя его предмет одежды и протянула. Глупо было терять бдительность, потому что, едва дотянувшись до рубашки, он перехватил мою руку и крепко ее сжал.