Над плечами он оказался шире, и ткань загибалась на руки, предохраняя плечи от солнца. На вороте и по подолу шла бордовая зубчатая вышивка, поперек груди от плеча до плеча тянулись две черные полосы в два пальца шириной. Бордовая вышивка шла и по мягким ремешкам новых сандалий на деревянной подошве, но подбитых толстой кожей. На груди, животе и подоле туники имелись по два отделанных мягкой кожаной нашивкой мешочка.

— Это карманы, — объяснил Тройлек. — В те, что на животе прячут руки от холода или ветра, в те, которые на подоле, них кладут мелкие предметы, которые нужно иметь при себе, а в те, которые на груди не кладут ничего. Из них все вываливается, если наклониться. Теперь ремень.

Служанки опоясали Посланника широченным, в полторы ладони, ремнем, украшенным множеством стальных колечек. На круглой бронзовой пряжке красовался паук с человеческим лицом.

— Вам нужно выбрать себе эмблему, Посланник, — торопливо предложил Тройлек. — А этот ремень очень удобен. К кольцам можно подвесить флягу, нож, за них можно надежно закрепиться на смотровой вышке, на дереве, в седле, на корабле в штормовую погоду. Даже меч можно носить не на перевязи, а на этом ремне. Он сделан так, что его не перекашивает.

После всех незнакомых процедур Найл и вправду почувствовал себя совершенно иначе. Намасленные ступни и подмышки приятно холодило, словно их овевал свежий ветер, голова казалась непривычно легкой и, опять же, свежей и прохладной. Поджатое ремнем брюшко вытолкнуло наверх, отчего грудь ощущалась более широкой, а плечи расправились.

— Жалко, до ближайшего большого зеркала десять дней пути, — посетовал правитель. Ему впервые захотелось взглянуть на себя со стороны.

— А я? — удивился Тройлек и вошел с Посланником в прямой мысленный контакт.

Найл увидел невысокого, коротко стриженного плечистого паренька, в неброской, но опрятной и нарядной тунике. И хотя он понимал, что могучие широкие плечи — это всего лишь обман зрения, ловкость портного и удачной расцветки, однако впервые собственные руки показались ему не столь уж и щуплыми по сравнению с женскими, а узловатые мышцы ног отнюдь не уродливыми.

— Что скажете, мой господин? — обрадовался смертоносец произведенному впечатлению.

— Никогда не думал, что ремень и кусок ткани могут так изменить человека.

— Они не изменили вас, мой господин, они лишь подчеркнули ваши достоинства…

— И спрятали недостатки, — закончил на него Найл.

— Все недостатки, это лишь продолжение наших достоинств. Занудство — сестра аккуратности, жадность — хозяйственности, трусливость — осторожности, лживость — находчивости.

— Ну-ну. А какую сестру ты подберешь худобе и слабосилию?

— Опыт и выносливость. Вы провели детство в пустыне, Посланник, постоянно недоедая и сражаясь за свою жизнь. Разумеется, вы никак не могли стать таким же высоким и упитанным, как откормленные охранницы Смертоносца-Повелителя, разумеется, как у всякого человека, употребляющего слишком много растительной пищи, у вас заметно выпирающий живот. Но если спрятать ребра под одеждой, а животик подтянуть ремнем, сразу становится заметно, что руки не столь уж и слабы, а ноги способны сутками обходиться без отдыха. Если вы и Назия вместе отправитесь в дальний поход, она ведь свалится от усталости на несколько часов раньше вас, не так ли?

— Сколько времени? — услышав о морячке, спохватился Найл. — Я уже давно должен быть на корабле!

Флот действительно задерживался с отплытием, но отнюдь не по вине правителя — просто пленные не успели погрузить камни. Назия не рискнула уложить такой огромный вес в трюмы одного корабля, и приказала распределить его на десять частей. Суда подходили к причалу, медленно проседали под грузом, после чего отходили на стоянку в котловину, образовавшуюся на месте взрыва арсенала, уступая свое место другим. Естественно, на все эти перемещения уходило время.

В новом наряде правителя никто не узнал. Пленные, развалившись на пыльных досках, дремали на солнышке, моряки, взявшись за канаты, вяло подтягивали к причалу очередной корабль.

— Долго там еще? — найдя среди пленных шерифа Поруза, остановился рядом с ним Найл.

— А куда спешить? — приоткрыл глаза северянин. Несколько секунд он рассматривал пришельца. Потом резко пришло узнавание. Поруз вскочил, отступил на пару шагов, коротко поклонился. Простите, правитель. Я имел ввиду, что моряки сейчас перебросят сходни, и мы продолжил работу. Еще раз простите, правитель, я вас не узнал. Почему? Разве я обязательно должен ходить поношенным и лохматым?

— Что вы, правитель. Вы выглядите, как истинный князь. Просто я думал, что в поход вы оденете доспехи, — попытался оправдаться шериф.

— Там, куда мы поплывем, сражаться будет не с кем, — покачал головой Найл. — Даже с вами, если вы вздумаете бунтовать. Я просто уйду, а вы умрете.

— Мы дали вам обещание стать вашими пленниками, — с гордостью напомнил шериф. И никогда не нарушим данного слова!

— Это хорошо, — кивнул Найл. — Так для вас будет намного безопаснее. Где Назия?

— Ее корабль в конце причала, правитель, — указал шериф. Он уже загружен.

Морячка стояла на кормовом помосте и хмуро наблюдала, как ее мужчины наматывают канаты на причальные бревна и волокут широкие сходни. По Найлу, подошедшему к самому борту, ее взгляд скользнул без малейшего интереса. Потом скользнул еще раз. Наконец она обратила внимание на бездельничающего в порту двуногого, чего-то выжидающего рядом с кораблем. Спустя минуту ее глаза округлились:

— Посланник Богини?!

— Что-нибудь не так, Назия?

— Что с вами? Вы как будто повзрослели, раздались. Заматерели, что ли…

— Почему ты тогда хмуришься?

— Совсем обленились, бездельники, — кивнула морячка в сторону причала. Рявкнешь, работают. Отвлечешься — спят. И надсмотрщиц у меня не хватает, рядом с каждым поставить. Вы не желаете подняться на борт, мой господин?

Первый раз Назия увидела правителя несколько месяцев назад, в Провинции. Когда ей указали на щуплого мальчишку среди сильных и красивых женщин и слуг, и сказали, что это Посланник Богини, она даже не поверила. Однако вскоре ей довелось убедиться, что это действительно умный и отважный человек, а к невзрачной внешности она постепенно привыкла. Сейчас он снова стоял перед ней — новый, незнакомый. Вот только невзрачным теперь он никак не был.

— У меня есть мысль, — поднялся Найл на помост. Давай отведем твое судно на рейд, а вместо него поставим под погрузку другое?

— А кто следить станет за этими лентяями? — кивнула морячка на причал.

— Ленивые, не ленивые, а по два корабля загружать у них получится быстрее, чем по одному.

— Наверное, вы правы, Посланник, — кивнула надсмотрщица и, не отрывая глаз от правителя, скомандовала: — Отдать швартовы! Команде по веслам!

Несколько моряков выскочили на причал, освободили канаты, быстро запрыгнули обратно на борт и принялись укладывать толстые веревки в бухты. Медленное в городе течение стало потихоньку отодвигать судно от белой, потертой деревянной стены.