Дольто не было свойственно ходить вокруг да около, и она обо всем говорила откровенно, не боясь шокировать кого бы то ни было. Она справедливо полагала, что любыми силами нужно разорвать этот порочный круг, в который заключили себя родители и дети, а для этого требуется всего лишь вывести этих последних из его центра. Разумеется, ребенок должен воспитываться в условиях полной свободы, но свободы контролируемой. Именно родители должны определять уровень этой свободы и дозировать ее. Они должны быть гарантами закона и семейных устоев, прав и обязанностей каждого. Родители, конечно, должны уважать ребенка, но он также, в свою очередь, обязан уважать их, их отношения как семейной пары. И если считается нормальным и даже необходимым, чтобы ребенок систематически проверял границы, в которых он существует, то также будет желательно определять их еще и еще раз, равно как и его место по отношению к родителям как к семейной паре.

Необходимо также сразу же ставить его на место, как только он перейдет границы дозволенного. И даже не может быть и речи о том, чтобы ребенок, как маленький принц, властвовал над одним из своих родителей, либо над обоими, либо над всеми членами своей семьи. «Однако иногда так случается, что ребенку удается поймать в свои сети собственную мать, которая крутится вокруг него как белка в колесе» (28), но его и самого постепенно затягивает в эти же сети, если ситуация не изменится к лучшему. «Если ребенок является центром ее интересов, то он волей-неволей оказывается в плену желаний своей матери, которой предъявляет к удовлетворению все свои потребности» (29). Он вполне может настраивать родителей друг против друга, особенно на одном из этапов развития Эдипова комплекса, или попытаться разыграть игру втроем, чреватую извращениями в дальнейшем, если родители дают ему возможность манипулировать собой. И он также может виртуозно довести их до размолвки, с удовольствием наблюдая, как они ссорятся. И привыкнув называть вещи своими именами, Дольто даже сравнила ребенка с «маленьким Гитлером» (30), о чем мы расскажем в главе 5, посвященной родительской власти.

Если мы выведем ребенка из центра, то где он окажется? Где находится эта периферия? И какое место следует отвести ребенку?

И как всегда, Дольто апеллирует к здравому смыслу, подкрепленному психоаналитическими принципами. И совершенно очевидно, что первое место принадлежит чете родителей. Они формируют два столпа, поддерживающих и созидающих жизнь ребенка, начиная с момента зачатия и до его автономии. И, по мнению Дольто, ничто в воспитании не должно отклоняться от этой генеральной линии, и любая попытка тирании со стороны ребенка, даже на уровне языка, должна мгновенно пресекаться. «Чтобы нормально развиваться, ребенок должен находиться на периферии группы, состоящей из его родителей, но ни в коем случае не быть ее центром» (31), – заявляет она.

Дольто также настаивает на том, что правильное воспитание требует признания и уважения детьми супружеской жизни их родителей: например, родители должны иметь возможность провести вечер вдвоем, отдохнуть, они имеют право на защиту своей личной жизни от посторонних глаз. И дети должны подчиниться этому требованию к наибольшему благу для обеих сторон. «Я думаю, дети скоро поймут, что у их родителей есть своя взрослая жизнь, в которой для них нет места. И это очень важно, потому что во многих семьях ребенок является полновластным королем и родители находятся в полном подчинении у него» (32).

[20]

Дольто была весьма озабочена сохранением семейного равновесия, в основе которого лежит гармония супружеских отношений. Она всегда прилагала много усилий к тому, чтобы свергнуть ребенка с пьедестала и разрушить его культ. Еще Беттельхейм говорил, что «сегодня все допускают мысль, что ребенок имеет «все основания» для того, чтобы надоедать нам, изводя, например, вопросами, игрой и т. д. Но между этим теоретическим утверждением и фактом безоговорочного принятия всех его поступков под предлогом, что «имеются все основания», пролегает целая пропасть. И если бы это было так просто, нужно было бы признать, что ребенок, имея «свои основания» изводить нас, имеет также все основания для того, чтобы довести любого взрослого до полуобморочного состояния» (33). И Дольто объясняла, что родитель, находящийся в плену у собственного ребенка, – это такое же недопустимое явление, как и обратное. А ее главный вывод заключается в следующем: «Более благотворным для современной нуклеарной семьи является перенесение ребенка из центра ее интересов. В 60-х годах он был одновременно ребенком-королем и ребенком-заложником» (34).

Она также отмечала, что слишком многие родители буквально закабалены их любимым дитяткой, и они в такой степени зависят от него, что он постепенно захватывает в свои руки всю власть над ними. Родительское чувство вины, сомнения, чрезмерная преданность, эмоциональный шантаж довершают начатое и приводят к необратимым последствиям. «Есть немало родителей, особенно в образованных слоях общества, которые преданно служат своему ребенку, как если бы он был королем (35). И они относятся к нему с тем же подобострастием, с каким когда-то относились к королю, за которым по залам дворца носили его ночной горшок» (36), – иронизирует Дольто. Ребенок ни в коем случае не должен преступать границы предоставленного ему пространства, и в развитие этой темы возникает вопрос об употреблении им выражения «у меня» вместо «у нас». Дольто не была готова перекраивать ради ребенка семейную географию и всегда возражала против использования им внешне невинного выражения, но в символическом смысле чреватого серьезными последствиями.

Дольто, для которой «все есть язык», всегда была на страже ежедневных значимых мелочей и деталей, носителей бессознательных посланий. Она предупреждала родителей о недопустимости некорректного использования некоторых выражений, которым они, как правило, не придавали значения, и заостряла их внимание на таких случаях, когда «дети допускали весьма показательную ошибку, говоря «у меня», хотя должны были бы сказать «у нас» Я не понимаю, почему родители попустительствуют этому, хотя сами обычно говорят «у нас дома» или просто «у нас». Ребенок говорит «у меня», потому что хочет быть маленьким хозяином или хозяйкой всего дома (37). И не может быть и речи о том, чтобы оставить эту лексическую ошибку без внимания, но также не следует ребенка за это слишком сильно ругать, и поскольку «молчание – знак согласия», просто нужно спокойно восстановить существующее положение вещей. И со временем ребенок избавится от тотального чувства собственничества» (38).

И вот родители предупреждены, а значит, вооружены. И все вышесказанное полностью соответствует тому, что наблюдала Дольто, работая с некоторыми из своих юных пациентов. Но она пошла еще дальше, заинтересовавшись употреблением выражения «у меня» детьми, переживающими драму развода родителей. Она считала, «что при разводе дети больше страдают от того, что привычного для них пространства уже не существует. Главное для них заключается в том, что они хотели бы остаться в той же квартире, где когда-то жили все вместе, где играли с друзьями по школе, соседями… Это их дом, и вот он разрушен, потому что родители разошлись» (39).