– Ну что смеешься? – обиделся парень. – Ну назвали так родители…

Лолино восклицание относилось к фамилии. Дело в том, что именно такой фамилией Лола представилась Лене Маркизу при первом их случайном знакомстве. Лола прикидывалась тогда недалекой провинциальной девицей и фамилию выбрала соответственную, и имя – Лолита. Лолита Писаренко. Ленька, конечно, не поверил, но потом они подружились, и с тех пор работали вместе. Это было… сколько же лет назад? Кажется, что всю жизнь она знает Леньку…

У парня на карточке было написано Ольгерт. Ольгерт Писаренко. Это похлеще, чем Лолита!

– Да я ничего… – Лола погладила парня по плечу. – Всякое в жизни бывает.

Они подхватили агрегат и поволокли его прочь из палаты в дальний конец коридора. Там, в тупичке, парень все-таки легонько прижал Лолу и малость полапал. Лола со смехом вырвалась, ловко стянув с его кармашка магнитную карточку, при виде которой у нее появились кое-какие продуктивные идеи.

Ольгерт остался разбираться с агрегатом, а Лола нашла лестницу и поднялась на третий этаж, потому что помнила, что в той, обычной части клиники, на первом и втором этажах была сплошная стена, а на третьем – дверь, запертая на электронный замок.

На третьем этаже располагались врачебные кабинеты и разные служебные помещения типа бухгалтерии. Двери здесь были самые обычные, все одинаковые, коридор скромный, как видно, весь шик израсходовали на ту, первую половину клиники, а здесь вся эта показная, бьющая в глаза красота совсем не нужна. Лола сделала озабоченное лицо и спокойно шла по коридору к той самой заветной двери в конце, но тут ей наперерез выскочила девушка. Девушка кусала губы и тряслась, по щекам ее катились слезы.

– Стойте, Елена! – послышался крик, и на пороге показалась женщина, которую Лола еще раньше узнала по голосу. Это была та самая Полина Викторовна, с которой она разговаривала по телефону, представившись Ольгой, подругой Алены. И несчастная девушка была секретарем этой мегеры, вот уж не повезло человеку с работой!

Лола знала, что эмблемой медиков является чаша, наполненная ядом, и нависающая над ней змея. Так вот Полина Викторовна была похожа на эту змею, словно они были родными сестрами. Та же плоская голова, те же прищуренные маленькие глазки, и в голосе проскальзывало такое же шипение.

Лола в этой клинике ходила так, будто ступала по минному полю. Ей было страшно, причем страх этот не был вызван определенной причиной, но Лола всегда доверяла своей интуиции. Поэтому она побоялась пройти мимо мегеры – та обязательно привяжется, раз уж она так разошлась. И Лола скользнула в удачно подвернувшуюся дверь туалета. Минут через пять туда же ввалилась несчастная секретарша. Вид ее был ужасен. Она наклонилась над раковиной и залилась слезами.

– Ну-ну, – не выдержала Лола, – ну зачем же так-то реагировать.

Она сама поплескала в лицо девушки холодной водой и протянула полотенце.

– Я не могу, – всхлипывала Лена, – я больше не выдержу.

– Так увольняйся! – Лола пожала плечами.

– Придется, – грустно сказала Лена. – Тут вообще-то платят хорошо… А ты новенькая? Что пропуск не носишь?

– Оторвался… – Лола вытащила из кармана магнитную карточку Ольгерта Писаренко.

– Смотри, у нас с этим строго… – вздохнула Лена. – Если Полина увидит…

– Ну она и стерва!

– Тише! – Лена вздрогнула и оглянулась по сторонам. – Твоя правда, конечно, да еще тут этот случай с Череповой… Знаешь?

– Слышала краем уха! Вроде она из окна выбросилась?

– Да, – теперь Лена говорила едва слышно, – но не когда у нас лежала, а потом, уже дома, через две недели после выписки. А муж все время звонит и грозится в суд подать, якобы лечение было неправильное. Вот Полина и психует, потому что ей с ним приходится объясняться! Левон Акопович ей так прямо и сказал: «Я врач, а вас для того и держу, чтобы вы в таких ситуациях разбирались».

– А она на тебе злость срывает! – подхватила Лола. – Мой тебе совет – увольняйся!

Лола вышла из туалета, деловым шагом промаршировала по коридору, сунула карточку в щель электронного замка и оказалась в общедоступной половине клиники. Дверь бесшумно закрылась за ней. Лола перевела дух и спустилась вниз, чтобы выйти, как все. Никто ее не остановил, никто не окликнул. Она обогнула здание клиники, и снова никто не удивился – мало ли за какой нуждой сестричка выскочила на улицу.

Лола беспрепятственно села в свою машину и поехала домой. Консьержка в собственном подъезде посмотрела на нее удивленно, но Лола этого не заметила.

– Лолка! – весело удивился Маркиз. – А что это на тебе надето? Это теперь так модно ходить?

Лола оглядела себя – в суматохе она забыла снять форму медсестры, так и явилась домой – в хлопчатобумажных зеленоватых брюках и свободной рубашке.

– Тебе идет! – веселился Маркиз. – Так и ходи!

– Отстань ты! – беззлобно отмахнулась Лола и поскорее скрылась в ванной, ей совсем не хотелось пересказывать Лене свои сегодняшние приключения.

* * *

В пятницу Лола встала очень рано.

Это было для нее настоящим подвигом – обычно она просыпалась не раньше одиннадцати, полчаса потягивалась в постели, затем там же пила свой утренний кофе. Правда, обычно для этого ей приходилось встать, приготовить этот кофе, принести в свою комнату, снова лечь в постель и там его выпить, потому что Леня Маркиз был как раз ранней пташкой и к тому времени убегал по делам.

Но в эту пятницу Лола проснулась от дразнящего аромата свежезаваренного кофе, открыла глаза и увидела Леню с подносом в руках. На этом подносе дымилась большая чашка кофе, а рядом с ней красовались свежие ореховые круассаны, только что разогретые в микроволновой печке.

Лола решила, что все еще спит и видит приятный сон. Она закрыла глаза, снова их открыла, но Леня стоял на прежнем месте, и в руках у него был поднос с кофе и круассанами.

– Ленечка, как это мило с твоей стороны! – прощебетала Лола, вдыхая аромат кофе.

Но тут она окончательно проснулась и осознала простую, но безжалостную истину: Леня способен принести ей кофе в постель в одном-единственном случае: если ему что-то от нее нужно. Настроение у Лолы начало портиться. А затем она совершенно случайно бросила взгляд на настенные часы. В первый момент Лола не поверила своим глазам: на часах еще не было семи утра!

Лолины глаза округлились, из груди непроизвольно вырвался мучительный стон:

– Что это? Сколько сейчас времени?

– Шесть сорок пять, – бесстрастно проговорил Леня. – Без четверти семь, если так тебе будет приятнее.

– Мне нисколько не приятнее! – воскликнула Лола. – Я сейчас умру! Умру, не приходя в сознание! Зачем ты меня разбудил в такую рань? Ты прекрасно знаешь, что я – настоящая сова и в такие ранние часы я просто не человек!