– Что ж, это правда, Воркис. Вскоре вновь поднимутся бокалы с шампанским, загадаются самые сокровенные желания, и с последним ударом часов вновь наступит… – она смеется, – тридцать первое декабря! И на следующий день повторится то же самое. Ах, этот вечный волшебный праздник, Воркис! Вечный Новый год, который никогда не кончается! Что ни день – синие новогодние ели в огнях и игрушках! Подарки! Танцы! Карнавал! Воплощенная мечта! Мне ужасно это нравится, Воркис, но… – тут она ненадолго задумывается. – Но не та это вечность, Воркис. Я о другой!…

– О которой именно, Алибаба Викторовна?

– О ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!!! Вчера я нашла у себя шестнадцатый седой волосок!

– Пятнадцатый, Алибаба Викторовна, только пятнадцатый! – с жаром возражает Воркис. – Мы же с вами вместе считали! И он всегда будет исключительно пятнадцатым! Могу вам в этом поклясться.

– Ах, не спорьте, Воркис, не спорьте. Загляните лучше правде в глаза!

– Уже заглянул, Алибаба Викторовна! – тут же чистосердечно и неожиданно признается Воркис. Заметно, что это признание Алибабу Викторовну немного пугает:

– И – что? Что вы там видели? – вкрадчиво спрашивает она.

– Видел… правду.

– И все?… – все так же вкрадчиво интересуется Алибаба Викторовна.

Воркис ненадолго задумывается.

– Вроде бы ничего больше, – наконец отвечает он. – А разве там должно быть что-то еще? Еще, кроме правды?

Это признание Алибабу Викторовну немного раздражает:

– Ах, не в этом дело, Воркис, не в этом! Стотысячный год на носу! Так как же все-таки насчет, а?…

– Не знаю, что на это вам и сказать, Алибаба Викторовна. Буквально честное слово! – При этом Воркис широко и открыто, как это умеет делать только он один, улыбается во весь экран от левой его границы до правой: его румяные щеки оказываются безжалостно срезаны границей кадра.

– Вы честный человек, Воркис, – хвалит его Алибаба Викторовна и тут же строго добавляет: – Но это нехорошо!…

– Я исправлюсь, Алибаба Викторовна. Я вам слово дам! – едва не вопиет на это Воркис. (Рядом с Алибабой Викторовной он обычно очень эмоционален, – "вклеивает" по ходу дела один из мечтателей.)

– Буду на вас надеяться, – притворно вздыхает Алибаба Викторовна.

Некоторое время они молчат.

– Должен сказать правду, Алибаба Викторовна… – начинает Воркис, – я готовился сделать вам сюрприз!

– Конечно же, под Новый год? – иронично улыбается Алибаба Викторовна. Но ее иронии Воркис не понимает:

– Да-да, я хотел положить его под елку. Но вы меня опередили!

– Что ж это за сюрприз, Воркис?

Воркис понижает голос до шепота:

– В нашем доме живет девочка. Родители ее задержались в бесконечной командировке, поэтому девочку воспитывает романтическая бабушка, бывшая балерина. И она уже много лет больна. Говорят, что бабушка с помощью внучки закопала у нас во дворе секретик, знаете, из тех, что вечно закапывают дети?…

– Да-да, я тоже в детстве закапывала секретики! – с готовностью подхватывает Алибаба Викторовна. – Такие, знаете… загадочные! А вы, Воркис?

– И я закопал один. Позже.

– И что же вы туда положили, Воркис?

– Утюг, – признавшись в этом, Воркис так густо краснеет, что это заметно даже на видеопленке.

– Утюг?! О!!! Это тонко!… – восклицает Алибаба Викторовна. И после этого они начинают говорить одновременно, перебивая друг друга:

– Ну да. Дети закапывали разные бусинки, тряпочки, фантики, а я подумал и закопал утюг.

– Утюг?

– Настоящий утюг! Здорово, верно? Думаю, ни у кого нет такого секретика! Секретик же, который закопала внучкина бабушка, устав хворать, оказался непростым…

– Что же это за секретик, Воркис? Говорите скорее, не томите душу!

– Вы будете поражены, Алибаба Викторовна, но это – Зеленое стеклышко.

– Как вы сказали? Зеленое… стеклышко? – Стараясь скрыть вдруг охватившее ее волнение, отзывается Алибаба Викторовна.

– Говорят, если посмотреть сквозь это стеклышко на какой-нибудь предмет… скажем, на вас, Алибаба Викторовна, то все вновь станет молодым и зеленым.

– Но я вовсе не хочу быть зеленой, Воркис! Это не мой цвет! – Тут Алибаба Викторовна решает немного обидеться.

– Это в переносном смысле, Алибаба Викторовна, – угадав ее намерение, торопится объяснить Воркис. – Молодо – значит зелено. И наоборот.

– Почему же в таком случае бабушке самой не воспользоваться его волшебными свойствами?

– Все дело в том, что в соответствии с последними техническими веяниями, секретик нужно "активировать" – он должен некоторое время полежать в земле, взять от нее силу… – продолжает охотно объяснять Воркис.

На что Алибаба Викторовна отвечает как-то уж чересчур громко (в фонограмме даже становятся слышны неприятные для уха динамические искажения):

– Врут, наверное, а? Как вы думаете, Воркис? Ведь всем известно, что зеленый цвет запрещен. Кроме того, его, кажется, попросту нет в природе! Даже ели у нас синие – специальные, кремлевские. Не говоря уже об игрушках – красных, желтых, даже фиолетовых в коричневую крапинку! Вообще, откуда вам все это известно, Воркис? – и она, как ей кажется незаметно, тем глазом, который дальше от окна, подмигивает мужу и собеседнику.

– Потому что я на службе. Точно так же, как и вы, Алибаба Викторовна! – и Воркис в ответ точно так же "незаметно" подмигивает Алибабе Викторовне ближним к ней глазом.

– Тогда чего же мы медлим, Воркис? Вызывайте бульдозер, комбайн, что там еще?… Копайте, копайте быстрее!!! – едва не кричит Алибаба Викторовна (в фонограмме опять слышны неприятные для уха динамические искажения).

– Уже копал, Алибаба Викторовна… – признается Воркис и опять густо краснеет (что, разумеется, хорошо заметно на особо чувствительной видеопленке), и опускает долу свои честные рыжие глаза.

– Вы хотите сказать, что эти огромные ямы во дворе… и эти ужасные траншеи, через которые все время приходится перепрыгивать?…

– Это я готовился сделать вам сюрприз.

– Чтобы положить его под елку, да? – Алибаба Викторовна не может сдержаться и хохочет. – Да он туда просто не влезет! А я едва не поломала ноги, когда возвращалась из булочной! Но я вас прощаю.

– Спасибо, Алибаба Викторовна, – сдержанно благодарит Воркис и продолжает преувеличенно громко, косясь по сторонам: – Врут так же, что секретик этот найти не так-то легко. – Он даже выглядывает из окна во двор. – Впрочем, тут-то как раз, может быть, говорят правду. Но зато точно врут, что лекарства не помогают, и в юбилейную ночь бабушкина внучка захочет этот секретик… Ну, вы меня понимаете?… Чтобы, посмотрев сквозь него на бабушку… – Заметно, что Воркис вновь хочет незаметно подмигнуть своей половине, но в целях особой конспирации передумывает.