– Не думаю, что отец твой был таким уж интровертом, – не согласилась со мной Дженни.

Я заставила себя улыбнуться: меня все больше царапало, что она на каждом шагу демонстрировала, что знала отца лучше меня. Это выглядело как хвастовство.

– Наверное, мы просто видели его с разных сторон, – дипломатично заметила я.

Теперь улыбнулась – или заставила себя улыбнуться – Дженни.

– Главное, мы обе знаем, каким хорошим он был человеком.

Не согласиться с этим я не могла.

Дженни подошла к шкафу с трубками и вынула одну из подставки.

– Вот эта меня всегда привлекала, – сказала она.

Трубка была вырезана в форме птичьей головы с взъерошенными перьями и зелеными бусинками вместо глаз. Я заметила, что руки Дженни дрожат. Интересно, невольно подумала я, она нервничает или просто плохо себя чувствует? Как бы то ни было, эта маленькая слабость, подмеченная мною, неожиданно заставила меня проникнуться к ней симпатией. Никогда не знаешь, с какими демонами приходится человеку бороться.

– Хотите взять ее себе? – предложила я.

Дженни удивилась.

– О, нет! Что я буду с ней делать? Хотя, должна признаться, я все еще не могу переварить тот факт, что Фрэнк оставил коллекцию Кайлам.

– Я думаю, они много помогали ему с парком и…

Дженни с отвращением фыркнула:

– Вот что я тебе скажу… Я не люблю сплетничать, но тебе следует знать, почему я так к этому отношусь. На самом деле – Том Кайл был в долгу у твоего отца, а не наоборот.

– Это как?

Дженни осторожно положила трубку на место в шкаф.

– Твой отец был его руководителем, когда они состояли в службе маршалов США, – начала она. – У Тома случился роман с клиенткой, которую он должен был защищать, и Фрэнк об этом узнал. Он мог тогда уволить Тома, но не сделал этого. Более того, он помог ему это скрыть. И благодаря ему Том сохранил тогда свою работу и, возможно, даже брак. Так зачем твоему отцу…

– …нужно было каждый месяц давать Тому по пятьсот долларов?

Дженни метнула на меня быстрый взгляд, и я заметила в ее глазах искры гнева.

– Твой отец мог бы и мне давать такие деньги, раз уж ему не терпелось с ними расстаться, – с горечью высказалась она. – Ипотека скоро загонит меня в гроб. Я думала, что после шестилетних отношений… – Дженни покачала головой. – Извини меня… – Она провела рукой по лбу. – Говорю как есть.

Теперь мне было понятно, почему она с таким равнодушием восприняла новость, что отец оставил ей фортепиано и десять тысяч долларов. На моем же счете скоро будет сто тысяч.

– Мне очень жаль, Дженни, – проговорила я. – Может быть, я могу вам чем-то помочь? Папа оставил мне гораздо большую сумму, чем мне требуется в данный момент, и…

Дженни взяла меня за руку.

– Даже не думай об этом, дорогая. – Черты ее лица смягчились. – Прости, что потеряла самообладание. У меня все хорошо, честное слово. Я бы просто хотела понять, почему он так высоко ценил Тома и Вернис?

– А вы знакомы с Вернис?

– Не совсем. Они какие-то себе на уме.

– Она утверждает, что меня удочерили.

Дженни округлила голубые глаза.

– Что? – поперхнулась она и кашлянула. – Да она в своем ли уме?

Мне показалось или она побелела?

– Вернис сказала, что ей в этом призналась моя мама.

– Да они ведь даже знакомы-то не были! – Дженни нахмурилась и снова достала из шкафа трубку, пальцы ее дрожали.

Я не сразу решилась продолжать разговор:

– Вернис с этого и начала. Они были совсем незнакомы. Но она увидела ее на приеме. Кого-то провожали на пенсию, и их места за столом оказались рядом. Вернис была подавлена; ребенок, которого они так ждали, родился мертвым. Вернис поделилась этим горем с мамой – а она и сказала ей, что я у них приемная дочь, и посоветовала сделать то же, взять чужого ребенка на воспитание, усыновить, возраст, требующийся по формальностям, еще позволял… Таким образом моя мама вдохновила Тома и Вернис на то, чтобы усыновить Люка.

– Нелепость какая, – протянула Дженни. – Это просто нелепость! Сама подумай, даже если бы это было правдой, твоя мать не стала бы рассказывать об этом первому встречному! Господи, да ты же знаешь, какой она была скрытной!

– Кажется, этого я тоже не знаю, – пожала я плечами. – Со мной она была…

– Послушай, Райли, я была лучшей подругой твоей матери, мы дружили со школьных лет. Но она все равно не рассказывала мне и половины того, что с ней происходило! Поэтому сама мысль, что она признается в чем-то настолько личном совершенно незнакомой ей женщине, просто глупа.

– Возможно… – уклончиво отозвалась я.

Я почувствовала облегчение, но главным образом из-за того, что мама не всегда была откровенна с Дженни. Кто знает, может быть, в тот момент она дала слабину, была тронута несчастьем Вернис и захотела ей как-то помочь? Вернис такая милая, и мне было понятно, почему мама решилась довериться ей.

– Ну, хватит всей этой чепухи! – воскликнула Дженни и, взяв блокнот, подошла к банкетке перед фортепиано, потрогала и двинулась дальше. – Теперь мне нужно осмотреть дом и составить список того, что следует сделать в первую очередь. Пойду взгляну на коллекции наверху. Жду не дождусь, когда вы познакомитесь с Кристин. Вы точно друг другу понравитесь. Кстати, она знает, как оценивать вещи и как сделать рекламу для успешной распродажи имущества. Я тебе уже говорила, – зачастила она в своей энергичной манере.

– Если вам понадобятся ключи от шкафов, то я их нашла. Они наверху. – Я вспомнила про ключ от трейлера, который оставила Вернис. – А вы не знаете, папа давал кому-нибудь свой трейлер?

– Боже, конечно нет! Он обожал эту старую развалюху. Называл ее своей берлогой. И даже меня в нее не пускал.

– Странно, – произнесла я задумчиво. – У него там куча CD-дисков. Причем в основном блюграсс и кантри. Вы знали, что отец слушал блюграсс?

– Нет, – призналась Дженни. – Думаю, поскольку это не моё, он этого и не слушал при мне. Твой отец был человеком разносторонних вкусов. – Она взглянула на меня. – Но мы ведь уже выяснили, что ты не очень хорошо его знала.

Это была и не подколка даже, а самая настоящая оплеуха, и вся моя симпатия к этой женщине окончательно испарилась. Она мне не нравилась! И я ей не доверяла – просто не могла доверять.

– Ну, – Дженни взяла меня за руку и подвела к стене из шкафов, – ты пока разбирай бумаги, а я пойду наверх.

Выглядело это так, будто она указывала мне, что делать. Но, с другой стороны, мне было совершенно неважно, с чего начинать работу. С бумаг так с бумаг. Сьюзен предупредила меня, чтобы я сохранила все счета за три года, поэтому остальное я смело могла выбросить. Как только Дженни ушла, я открыла первую дверцу и невольно вскрикнула – на колени мне повалился поток документов. Чтобы уничтожить это море макулатуры, понадобится просто сверхмощный бумагоизмельчитель! Тяжело вздохнув, я принялась складывать все в одну кучу. Было бы ужасно неприятно, если бы в ворохе этого хлама, которым набиты все десять шкафов, оказались погребенными мои документы по удочерению. Хорошо бы, если бы их там не было.