6.7. Евангелие от Фомы

Изречения Иисуса в канонических Евангелиях хотя и имели форму притч, многие из которых благодаря аллегоричности нуждались в последующих размышлениях, однако, в целом не содержали ничего недоступного уму простых израильтян. Повторяемость изречений во всех четырех книгах предполагала существование каких-то или какого-то сборника «логий», которым пользовались евангелисты. Этот сборник «логий» был предсказан и почти вычислен немецкой школой библеистов еще в XIX веке. И хотя розыски сборника не приводили к результату, уверенность в его существовании считалась оправданной.

Но вот, наконец, в 1945 г. в египетском селении Наг-Хаммади были найдены папирусы III века на коптском языке (от арабского «гупт» или «купт», аллитерация греческого «Аи-гуптос» — Египет), содержащие заветные слова Христа. Изречения Иисуса были собраны Апостолом Фомой. На коптский язык, очевидно, был переведен греческий текст, в свою очередь переведенный с арамейского.

Евангелие от Фомы не содержит никаких жизнеописаний Иисуса. Оно состоит из одних лишь Его высказываний. Начинается Евангелие так: «Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И Он сказал: „Тот, кто обретет толкование этих слов, не вкусит смерти“». Большинство изречений начинается словами: «Учитель сказал…» или «Иисус сказал…». Видимо, эти тексты и являются искомым сборником «логий», продиктованных Спасителем, которым пользовались авторы еврейского и канонических Евангелий. В целом эти изречения уже знакомы читателям. Но существует одно из них, возникающее в диалоге Апостолов с Христом о роли Марии Магдалины и представляющее особый интерес. «Для чего среди нас Мария?» — спрашивают Апостолы. Иисус сказал: «Когда вы сделаете женское как мужское, внутреннюю сторону как внешнюю, и внешнюю сторону как внутреннюю, и верхнюю сторону как нижнюю, многое как одно и одно как многое, тогда вы войдете в Царствие». Глубокий космический и религиозный смысл формулы Христа человечество поймет в следующем тысячелетии. Слишком много условностей земной жизни нам нужно отбросить для этого. И дело здесь не в привычной космонавтам физической невесомости, когда верх и низ неразличимы. Здесь имеется в виду некая психологическая, духовная невесомость и конвертируемость, позволяющая увидеть в себе бесконечный Космос и узнать себя в бесконечном Космосе, т. е. сделать внутреннее как внешнее, а внешнее как внутреннее. Или, может быть, это, по Циолковскому, некое лучистое состояние высокого уровня, позволяющее все знать и ничего не желать, при котором человечество станет бессмертным во времени и бесконечным в пространстве? При этом любовь, открытая Иисусом, выносится за границы пола, ибо в Царствии Небесном «не женятся, не разводятся», а все земные страсти превращены в гармонию света и духа. Как обрести толкование этих слов и не вкусить смерти? Кто эти избранные?

Двадцать веков назад гений еврейского народа поставил кардинальные вопросы перед всеми людьми и всеми народами. Ответы на них даны в Евангелиях. Как донести их до сердца каждого? Эта главная задача церкви, следует признать, не была выполнена. Однако то что сделано, заслуживает уважения и развития. Ибо за эти скромные результаты заплачено дорогой ценой, и без них жизнь на земле была бы цепью духовных катастроф и беспросветным адом.

Заканчивая краткий обзор Евангелий, естественно поставить вопрос: почему Иисус сам не облек в письменную форму свое учение, а доверил это менее подготовленным к тому ученикам и ученикам учеников? При такой ретрансляции идей всегда неизбежны ошибки и искажения. Чья рука держала перо, из-под которого вышли тексты: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34); «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12:49); «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12:51). Человеческое сознание авторов Евангелий здесь исказило и омрачило идеи, снизило идеал Христа и приписало Ему слова, которые Спаситель не мог произнести. В словах, приписываемых Иисусу, истинно все, что соответствует духу любви, и ошибочно то, что проникнуто угрозой. Несколько коротких фраз об огне и мече, якобы сказанных Христом, заставили великого английского философа и сторонника ненасилия Бертрана Рассела отказаться от христианства.

Христос не оставил письменного учения, потому что учением была вся Его жизнь. Учением было Его рождение в тихую вифлеемскую ночь, Его жизнь в нищете и любви к людям, Его странствия по дорогам Галилеи, Его беседы и исцеления бедных, Его мученичество и воскресение. Об этом и следует помнить каждому, читающему Новый Завет.

*

Христос не мог появиться в языческой стране, например, в Риме, Иране или Египте. Ареной его жизни могла быть страна, народ и культура которой были бы хоть в какой-то мере подготовлены для этого. Необходимым условием возникновения христианства являлось единобожие, длительно и стабильно исповедуемое целым народом, а не отдельными личностями. Иначе отсутствовала бы психологическая почва для откровений Иисуса. В притче о сеятеле говорится о том, что такая почва в Иудее была разной, и зерна падали то на дорогу, где их склевывали птицы, то на каменистые места, то в тернии, а иногда и на добрую землю. На доброй же земле зерно плодоносило «одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать» (Мф. 13:8). То, что зерно было брошено в Иудее и сохранено — есть историческая заслуга еврейства. Зерно разраслось в учение, которое ставило своей целью развитие в человеке способности к духовному совершенствованию и возведение человека на ступень богочеловечества, преодоление среди людей закона возмездия, насилия, превращение общества в братство людей и преодоление закона смерти.

Первыми распространителями учения Христа были евреи. Первыми мучениками христианства были евреи. Как случилось, что к концу II века религиозный и фактически внутренний национальный раскол среди иудеев превратился в конфликт двух религий, на тысячелетия разведший своих последователей по разные стороны баррикад? Могли ли в прошлом и, главное, смогут ли в будущем христиане и иудеи относиться друг к другу терпимее, без антагонизма? Прежде, чем ответить на столь сложный вопрос, необходимо проследить истоки антагонизма с учетом становления и организации церкви, философии и законодательства того времени и личностей, сыгравших важную роль в истории религии.

7.1. Еллины против иудеев

Начнем с того, что тексты Евангелий содержат обвинения в распятии Христа иудеями. При этом, правда, приходится иметь в виду, что наиболее древние рукописные формы дошедших до нас списков восходят лишь к концу IV и началу V веков и отстоят на значительном расстоянии от исходных вариантов. До канонизации Нового Завета каждая община имела свое Евангелие. Христианские переписчики без особых угрызений совести, но с горячей верой перекраивали тексты, давая пищу своей фантазии и своим критикам и, в частности, злейшему врагу христианства, острослову Цельсу. Трудно сказать, что было в исходных списках. Посмотрим лучше, как звучат обвинения евреев в канонических Евангелиях.

По Марку и Матфею, первосвященники и старейшины возбуждают народ (Мк. 15:11, Мф. 27:20), а возбужденный ими народ (в текстах «они», у Луки «весь народ») кричит: «распни» (Мк. 15:13, 14, Мф. 27:23, Лк. 23:18, 21). По Иоанну, требуют у Пилата и добиваются распятия первосвященники и служители (Ин. 19:6). Матфей еще усиливает вину иудеев, т. к. «весь народ сказал: кровь Его на нас и на наших детях» (27:25). Впервые обвиняет собственный народ Апостол Петр, а затем извиняет его, ибо «вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению; Бог же, как предвозвестил устами всех Своих пророков пострадать Христу, так и исполнил» (Деян. 3:13, 17, 18). Евангелист Лука сближает в этом вопросе взгляды Петра и Павла. Павел в своей проповеди в синагоге города Антиохии говорит: «Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнавши Его и осудивши, исполнили слова пророческие, читаемые каждую субботу, и, не нашедши в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его» (Деян. 13:27, 28). В «Откровении Иоанна Богослова» глобальная вина за все несчастья мира вменяется без всяких оговорок «зверю» — Римской Империи.