– В каком смысле? – спросила Мими.

– Сбросы с электростанции разогревают воду, искусственный берег снижает силу прибоя; поэтому каждую зиму медузы здесь плодятся. Малыши вырастают в небольшие стебельки со щупальцами для питания и растут до лета, а потом делятся на несколько взрослых медуз, дисковидных. Сейчас вы видите уже взрослых медуз.

– Все равно не понимаю, – сказал Кайцзун, показывая на светящийся синим поток в глубине. – Их же обратно всасывает.

Подводное течение шло к какому-то водозабору, было видно, как прозрачные колокольчики медленно кружатся водоворотом, ускоряющим свое вращение по мере приближения к заборному отверстию. Затем их светящиеся тела деформировались и разрывались на части, пропадая внутри. Их жизненный путь заканчивался, едва начавшись.

– Им каждый год приходится тратить много денег на забившиеся трубы, – сказал лодочник. – Но медузы плодятся быстрее.

Мими смотрела на происходящее, постепенно осознавая его.

– Что же это за родители, которые бросают своих детей в таком опасном и ядовитом месте? – выпалила она. – Их совсем собственные дети не заботят?

Кайцзун тихо усмехнулся. Такая наивная, но от этого он ощутил лишь новый прилив нежности по отношению к ней.

– Мисс, если бы они не здесь родились, их бы еще меньше выжило, – сказал лодочник.

– Я просто не понимаю. Почему люди не могут проявить сострадание, не подождать, пока эти малыши отсюда уплывут, и закачать воду потом? Желание денег не оправдывает убийство.

– Они не могут себе позволить даже о человеческих жизнях заботиться, не то что о медузах.

Прежний Кайцзун, наверное, в ответ разразился бы лекцией о том, что выживают сильнейшие, закончив тем, что постройка электростанции придала импульс эволюции этого вида медуз, что выжившие потомки будут лучше приспособлены к окружающим условиям, быстрее реагировать на перемены и станут более плодовитыми. Но Кайцзун нынешний погрузился в молчание. Стоящая перед ним девушка была живым примером и жертвой именно такого подхода – она и такие, как она, покинувшие свои дома и приехавшие сюда под лозунгами «экономического развития», чтобы зарабатывать себе на жизнь среди грязи и ядов, терпя высокомерие и эксплуатацию со стороны местных и рискуя умереть здесь, вдали от дома и родных. Не мог сказать, что «все это лишь для того, чтобы ваши дети и их дети жили лучше, чем вы», даже если это и было бы правдой.

– Вы правы, – сказал он, сам себе удивляясь. – Рано или поздно карма настигнет всякого.

– Рано или поздно, – отозвался лодочник.

Мерцающее сине-зеленое сияние на лице Мими постепенно угасало, пока в темноте не остались видимыми лишь ее глаза, отражающие слабый свет моря, будто две тусклые звезды, не входящие ни в одно из созвездий, мерно вздымающиеся и опускающиеся в такт морским волнам. Кайцзун видел лишь смутные очертания ее тела, но не мог оторвать взгляд. Будто пространство вокруг нее искривилось, и все звезды вокруг померкли на ее фоне.

Мими подняла руку и показала в темноту.

– Смотри.

Кайцзун прищурился, но не увидел, на что она показывает.

– Я‐то думала, у вас, иностранцев, у всех контактные линзы с дополненной реальностью, – сказала Мими, разворачиваясь и глядя на него. – Странный ты, Поддельный Иностранец.

– Не у всех, – ответил Кайцзун, неуклюже пытаясь пригладить волосы, растрепанные морским ветром. – Мои родители перешли в христианство уже взрослыми, и в их фундаменталистской церкви считается, что людям дозволено взирать на мир лишь теми глазами, которыми их Бог наградил. Любое протезирование для усовершенствования тела рассматривается как нарушение воли Божией, поскольку мир должен быть прожит и осознан природным способом, таким, каким сотворил его Бог.

– Ой… – сказала Мими, пытаясь осознать его тираду. – Так ты… тоже в Бога веришь?

– Я атеист, но поскольку я китаец, то сыновняя почтительность – мой первейший долг; я стараюсь уважать их веру.

Мими молчала, будто что-то вспоминая. Повернулась, глядя на море, над которым начали проступать темные тени, будто хребты странных животных.

– Вон там – Павильон Созерцания Прибоя.

Она повернулась к лодочнику.

– Дядя, не отвезете нас к Пляжу Созерцания Прибоя?

– Мисс, уже поздно. Зачем вам это несчастливое место?

Кайцзун уловил в голосе лодочника тревогу.

– Просто посмотреть, – тихо, но настойчиво ответила Мими.

Пляж Созерцания Прибоя находился не совсем в том месте, где Павильон. Здесь Кремниевый Остров выставил в море длинный изогнутый плес, будто щупальце, огибающее лагуну площадью в несколько квадратных километров. Павильон располагался на кончике щупальца, а серповидный пляж на плесе называли Пляжем Созерцания Прибоя.

Волны, входя в лагуну, перекатывались через подводные рифы, и на них появлялась серебристая пена; когда они доходили до берега, то снова вспенивались, образовывая вторую серповидную линию, выгнутую в другую сторону. Местные называли их «Два Прибоя, Отражающие Луну». Хотя это и выглядело очень красиво, похоже, мало кто приходил сюда, чтобы полюбоваться этой красотой.

Сампан слегка вздрогнул, переваливая через внешний серп. В небе плыли облака, и пробивающийся меж них лунный свет пятнами освещал воду. Тени облаков двигались вместе с сампаном, и его пассажирам казалось, что они застыли на месте, но потом они вдруг увидели перед собой светлый песок пляжа.

Лодочник остановил сампан.

– Дальше я идти не могу.

– Здесь?

Кайцзун еще не успел закончить фразу, а Мими уже с плеском спрыгнула в воду, оказавшись в ней по пояс. Кайцзун принялся лихорадочно стягивать ботинки и носки, но Мими подпрыгнула, хватая его за руку, и сдернула его в море, разбрызгивая воду.

– И зачем? – недовольно спросил Кайцзун, вставая, промокший с ног до головы.

– Будьте осторожны, хорошо? Когда на берег выйдете, не сходите с дороги, которая ведет к деревне.

Сказав это, лодочник тут же включил мотор и повел сампан прочь от берега.

Бултых. Воспользовавшись тем, что Мими отвлеклась, Кайцзун провел ладонь по воде, окатывая ею Мими.

– Теперь поровну, – самодовольно сказал он.

В лунном свете волосы Мими были будто покрыты сверкающими жемчужинами, которые скатывались по мокрым прядям, оставляя сверкающие дорожки на ее лице. Плотно облегающая ее тело черная футболка отражала лунный свет, как рыбья чешуя. Ветер раздувал облака, и влажные глаза Мими вдруг ярко вспыхнули, будто под ее блестящими веками скрывались сверкающие моря. На фоне поверхности моря ее лицо обрамлял круг света, как гало вокруг Луны. Кайцзун затаил дыхание, глядя на то, как эта богиня Луны идет к нему сквозь воду.

Богиня поглядела на него, тихо сказала одно слово, развернулась и пошла к берегу.