- Красавец, да? – раздался голос откуда-то сзади. Инквизитор и следователь синхронно обернулись.

Валентин Харт напомнил Фигаро некоторых фабрикантов из глубинки, что приезжали по осени на Чёрные пруды пострелять уток: одетый с иголочки (на Харте был великолепного покроя клетчатый твидовый костюм и сверкающие сапоги со шпорами – прошлый сезон «Осень» от Дома мадам Воронцовой), но, в то же время, явно умеющий не только позировать с антикварным ружьем перед фотомашиной. Ладони Харта были грубыми и мозолистыми, под пиджаком перекатывались крепкие узлы мышц, а левую часть головы перечёркивал жуткий шрам, проходивший через место где когда-то было ухо. Вместе с тонкими усами-стрелочками a-la Король Фунтик и франтовато оттенёнными тушью глазами шрам смотрелся экзотично и, должно быть, уложил наповал не одно женское сердце на столичных раутах.

Харт улыбнулся – улыбка вышла немного смущенной, словно это он ненароком потревожил жилище следователя и инквизитора своим нежданным визитом – и кивнул в сторону чудного зверя, сверкавшего белым мехом в перекрестье солнечных лучей.

- Здесь, на Хляби, мы называем их снежными львами. И поверьте мне, господа, охота на медведя по сравнению с охотой на эту тварь – просто ловля мышей жестянкой.

- Догадываюсь. – Фигаро чуть качнул головой в сторону одной из лап чудища. – Такая человека, небось, в блин с одного удара?

- Если бы только «в блин». – Харт вздохнул и откуда-то, словно из воздуха, достал уже зажжённую сигарету. – Медведь тоже сильный, уверяю вас, – траппер осторожно коснулся своего шрама, – однако же, не в одной силе дело. Во-первых, снежные львы летают. Не смотрите на размер крыльев – крылья это бутафория. Летают они используя колдовство. Для тварей Хляби это не уникальное явление, но когда на тебя летит такой вот красавец – неприятно. Во-вторых, они устойчивы к абсолютному большинству атакующих и парализующих заклятий. «Колкие путы» снежный лев разорвёт за две секунды, а шаровая молния от него просто отскочит как мячик.

- И как на такого охотиться? – Фигаро с опаской покосился на снежного льва, словно опасаясь, что он сейчас потянется, зевнёт и проглотит следователя к чёртовой бабушке.

- Вот так. – Траппер постучал кончиком пальца по небольшой кубической витрине, где под стеклом на бархатной подушечке покоился медный цилиндрик размером в палец. – Железные пули заговорённые на крови. Штатный боеприпас…

- … штатный боеприпас полевых работников ДДД. Вот только калибр здесь явно под винтовку.

- Точнее, под магазинный «Ли-Энфилд». – Харт кивнул; во взгляде траппера появилось нечто похожее на уважение. – Вы охотник, Фигаро?

- Да. Вот только на такого красавца я бы не пошёл. Ну, разве что, в танке.

- А со слаженным отрядом крепких профессионалов? Способных уложить снежного льва выстрелом в глаз с расстояния триста футов?

- Я, кажется, начинаю понимать, к чему вы клоните. – Следователь печально покосился на чучело горбатого медведя. – Эти ваши снежные львы живут где-то в районе Белой вершины?

- Точнее, в ней самой… Но, господа, где мои манеры! Прошу вас, раздевайтесь. Верхнюю одежду бросайте прямо вот сюда, на диванчик… Ничего-ничего, не стесняйтесь, вы не на королевском балу… А я пока распоряжусь накрывать на стол.

Настоящая замковая трапезная – Фигаро в жизни не мог вообразить, что когда-нибудь окажется в подобном месте. Подвальный зал, стены из дикого камня, тележные колеса, утыканные мерцающими свечами на крепёжных крюках у потолка, жарко растопленные печи, что через хитрую систему стенных пустот прогревали это немаленькое пространство («у-у-у-у-у-у», доносилось из стен, точно сонм призраков выводил в них пьяную заупокойную). Широкий и длинный дубовый стол в винных пятнах, изрезанный ножами – тут не вели великосветские беседы, а кромсали дичь, резали тёплый, только что из печи хлеб и ели, запивая горячее мясо холодным вином, настойками, наливками, и, конечно, густым янтарным коньяком в толстых бокалах. Над решёткой крутился на вертеле молодой поросёнок, стучали ножи по разделочным доскам, пахло чесноком, тмином и падающим на уголья жиром. Хлопали пробки – пусть вино подышит, а господам пока что принесли кружки в шапках пивной пены и поднос, где тончайше нарезанный бекон соседствовал с полупрозрачными ломтиками сала – для разгону.

- …вы совершенно правильно всё понимаете. – Валентин Харт сокрушенно покачал головой, отправляя в рот кусочек нежнейшего мяса. – Почти вся моя охотничья партия разбежалась кто куда, наплевав на все договорённости. Волколаки, «снежинки» – вот вся эта дрянь виновата. И никакими деньгами моих «храбрецов» назад не заманишь.

- Может, просто сумма маловата? Может, кто-то просто жадничает? – Френн, как всегда, был в своём репертуаре; похоже, въедливость инквизитора не могли перебить никакие обстоятельства вообще.

Харт, однако, не обиделся. Он расхохотался.

- Да если бы! Понимаете, господин инквизитор, мне жмотиться – толку ноль. Продав шкуру – одну лишь шкуру! – снежного льва, я могу два года безбедно жить на юге Лютеции. Рядовому охотнику из моей группы я плачу двести золотых империалов за один поход к Белой вершине плюс премия в сотню, если мы возвращаемся с добычей. По меркам Хляби это огромные деньги.

- А что, – Фигаро, наконец, высунул нос из пенных недр пивной кружки, – есть и не-рядовые? Особенные какие-то охотники?

- Конечно, – траппер кивнул и щелкнул пальцами. Из горячего тёмного воздуха тут же соткался низенький полный бородач с подносом, на серебряной тверди которого возлежал поросёнок – только что с вертела. – Разумеется, в моей команде есть и особенные охотники. А именно – колдуны. Точнее, сейчас остался только один – остальные разбежались. И тут ведь какая штука с этими колдунами: с одной стороны, добраться до Белой вершины без помощи мастера Других наук – всё равно, что пытаться сплавиться по Ниагарскому водопаду на одноместной байдарке. Шанс есть, но я бы на такого смельчака не поставил. С другой стороны, услуги колдунов здесь, на Хляби, крайне, крайне дороги. Я бы сказал, до невменяемости дороги… Однако же, позвольте себе немного отвлечься на этого великолепного свина. Мой повар, в отличие от некоторых господ, имеющих наглость называть себя охотниками, своё жалованье получает не зря.

Следователя в таких делах никогда не нужно было упрашивать дважды, да и инквизитор с утра успел порядком оголодать, поэтому поросёнка (он действительно оказался выше всяческих похвал) растерзали буквально минут за двадцать. После этого на столе тут же организовалась бутылочка красного