должен делать! — раскрасневшаяся принцесса продолжала злиться. Она сама не знала, как лучше поступить. Но точно знала, что высшего слияния не избежать, потому что боевой фест не за горами. — Только смотри, чтобы мне не было больно, — тихонько и уж как-то очень скромненько добавила Кристина.

Боже, какая же она всё-таки милая.

Хоть и выпендривается, и злится… и даже по яйцам может заехать с колена. Но когда смотришь на её прекрасное обиженное милое личико — это… я даже не знаю… ну это просто вауууу!

Всё тело в приятных мурашках. С этой красоткой хочется заниматься любовью, а не высшим слиянием или грязным сексом.

Мы прошли в одну из четырёх комнат.

Как оказалось, все четыре были одинаковыми: много места, кровать, выход в собственную гардеробную и второй выход — в собственную ванную комнату.

То есть очень даже неплохо. Если Лиза, я и Кристина вдруг поссоримся, то каждый может жить в собственной комнате со своим гардеробом и сортиром. Пардон.

И даже ещё одна комната будет свободной.

Хм. Нужно три девушки в свой гарем, раз столько знаков, указывающих на это.

Хотя, признаюсь, пока что три комнаты были закрыты. Через стеклянные двери можно было рассмотреть интерьер и понять, что комнаты одинаковые.

Но вот почему они были закрыты?

Походу, администрация не предусмотрела один момент. Ошибочка.

Завтра попрошу скидочку за такую оплошность.

— Воронцов, чего ты стоишь, раздевай меня! — наехала Кристина.

Чего⁈

Я не ослышался?

Что-то у девушки с биполяркой тесный контакт пошёл.

Кристина запрыгнула на кровать, как ребёнок. Повалялась в ней. Села в позу полулотоса. Сняла свитер, под которым сразу же красовалось красное кружевное бельё.

— Ну… чего стоишь? Ты будешь помогать мне пополнять ману в боевом доспехе? Я ведь сама себя не могу… то есть могу, но не получу ману… то есть я… ой всё! — девушка сама запуталась, отчего ещё сильнее разозлилась. — Воронцов, быстро ко мне!

— Слушаюсь, — улыбнулся я. Сразу же стянул с себя всё, кроме трусов. Пусть не пугается так сразу.

Кристина осознала, что сейчас будет что-то страшное. Запах малины, исходивший от её сочного тела, усилился. Девушка начала чаще дышать… и всё громче… громче…

«О да, да! Твою мать, дааа!» — послышались стоны Лизы и удары в стену кулаками.

Кристина подлезла к прикроватной тумбе-бару, где взяла стаканчик для содовой, и приставила его к стене. Сама же приложилась ко дну стакана своим ушком и…

— Воронцов, ты слышишь, как она кричит⁈ — испуганно спросила меня Кристина, намекая, что Лиза кайфует.

— Да это ей страшный сон приснился, — махнул я рукой. — Не обращай внимания.

— Нет-нет, там реально крики. Послушай! Кажется, Горихвостов хочет её убить! — Судя по лицу младшей дочки императора Старой Магической Москвы, Лиза реально кричала, а не кайфовала. Кристина испугалась: — Воронцов! Твою мать, её сейчас реально убьют!

Эпизод 10

Чё⁈

Да грёбаный ты рот, что за хрень происходит⁈

Почему, когда дело доходит до чего-то высшего, всё идёт по самому низшему сценарию⁈

— Сиди здесь, и не выходи! — рявкнул я на Кристину.

Девушка и не сопротивлялась. По ней видно, что паникует и боится.

Бедняжечка.

Но я тоже хорош.

Твою мать, согласился на паскудство, за которое мгновенно был наказан.

Ясное дело, что Лиза сама решает, что ей делать. Но ведь и я мог настоять, чтобы она ничего вообще не делала. Просто сказать, что если возьмёшь эти баллы, то из нашей команды вылетишь.

Но я же так не сказал.

Мне хотелось понежиться в королевском номере.

Конченый дебил.

Ладно, хрен с ним. Гнать на себя — это не выход.

Выбежав в коридор, я на всякий случай создал защитную оболочку — аналог белоснежной боевой защитной сферы, только прилегает к телу. Своего рода ещё один защитный костюм, только на эфирном плане.

Создав атакующую сферу, выбил дверь в номере Феникса.

Сработала сигнализация. Без шума. Просто потемнел потолок, вдоль которого начали моргать скопившиеся со всего полотна красные частицы.

Думаю, сигнал поступил на ресепшен и скоро здесь появится как минимум беллбой.

Я влетел в холл.

Да, номер точно такой же, как и мой. Вот только если я с Кристиной хотел заняться высшим слиянием в комнате справа, то сейчас видел выбитую стеклянную дверь в комнате слева. Как раз за стеной той самой комнаты с выбитой дверью и сидит Кристина. Возможно, смотрит на неё, скрестив руки, и думает: «почему я на неё рявкнул и почему она на это не отреагировала?»

— Лиза, ты где⁈ — проорал на весь холл.

Никто не ответил. Зато напал… Феникс… со спины.

У парня почернели волосы, но на этот раз он не использовал древнюю технику перемещения «Пепельный Ветер». Нет, Горихвостов оставался в своём теле.

Вот только его глаза изменились.

Передо мной стоял двадцатилетний парень, у которого глазища чуть ли не выстреливали той самой кислотой, которой богаты Мавзолейские Черви. Эдакий Обеликс, упавший в котёл с ураном.

Странно, но я почему-то знал и про какого-то там Обеликса. Реципиент не перестаёт удивлять, награждая меня разными отсылками из своей жизни и личной памяти.

Горихвостов Тимофей затрясся. Его голова завибрировала. Лицо покрылось синими пятнами. Зубы почернели.

Короче, передо мной стоял не высший аристократ, а некий Чернобыльский Гуль.

А вонь…

Тут уже даже я слегка блеванул. Видимо, расслабился после данжей. Ещё и сам отель очень вкусно пахнул. А тут такое чмо, которое снова пытается использовать Пепельный Ветер.

Думал, что не будет. Но нет, началось.

С таким запахом не хватало ещё разнести его по всему номеру. Грёбаные Мавзолейские Черви и этот Феникс.

Почему меня постоянно в какую-то жопу кидает⁈

Горихвостов провёл несколько десятков быстрых атак, как и тогда на кровавой арене.

Увернуться от них оказалось чуточку сложнее.

Похоже, всё дело в его кислотных глазищах.

Надеюсь, эта болезнь лечится. Потому что мне сейчас только не хватало убить высшего аристократа, чтобы поставить точку в своём небольшом отпуске.

— Кейн, как обычно! — неожиданно выкрикнула Лиза. Мне аж полегчало, что с извращенкой всё хорошо.

Феникс провёл ещё несколько атак. Мою красноволосую боевую подругу не тронул. Всё внимание сосредоточил на мне.

Молодец.

Вот только Лиза хотела совсем другого. Девушка показала на пальцах, что хочет, чтобы я перенаправил взгляд разъярённого парня на её буфера.

И у меня получилось.

В момент очередной атаки от Феникса, я красиво увернулся, а Лиза подпрыгнула и потрясла своими холмами.

Феникс клюнул.

Чёрт возьми, да под слово «клюнул» лучше псевдонима и не придумаешь. Будто бы Горихвостов по кличке «Феникс» и был создан для того, чтобы клевать.

Но в ту самую секунду, как мы раскрутили Тимофея на буфера, в королевский номер ворвалась… Королева Марго?

Твою мать, а ты здесь откуда⁈

Лиза бросила старшей дочке императора Старой Магической Москвы какой-то пузырёк с красной жидкостью. Похоже, это была чья-то кровь. Скорее всего, Горихвостова.

Черноволосая красотка замахнулась своими волосами и «подобрала» пузырёк.

Но и это не всё.

Девушка поместила его в огромный шприц и заехала иглой в шею Феникса.

И всё это произошло за пару секунд, пока Горихвостов отвлёкся на трясущиеся буфера прыгающей Лизы.

Игла была такой длинной, что спокойно могла пробить шею Феникса насквозь. Но всё обошлось. Марго всадила настолько, насколько нужно.

Всё содержимое и в само́м шприце, и в пузырьке зашло на ура в шею Тимофея Анатольевича.

Уже через десять секунд эта тварь реально стала походить на Тимофея Анатольевича, а не на Чернобыльского Гуля.

Кислотная слизь вытекла из глаз и сразу же улетучилась, как гриб-подрывник под сильным ветром, на который нечаянно наступили.

Пятна на лице Феникса ушли. Вонь ушла. Всё ушло, кроме самого Тимофея. Благо парень остался жив. Только в сознание приходил слабовато. Что-то мычал, стонал, сжимал-разжимал кулаки. А потом и вовсе блеванул пеной на пол, но вроде как откашлялся и замолчал.

— Что, твою мать, здесь произошло⁈ — рявкнул я на Марго и Лизу. — Вы чё, использовали меня как приманку всё это время⁈

Я уже понял, что так и было. Но хотелось услышать это из уст самой Королевы Марго.

Однако ответила не она, а Лиза:

— Моя любимая Маргаритка хотела провести эксперимент, но ей было запрещено это делать. Поэтому пришлось звать меня, чтобы…

— Хватит, Лизунь, — перебила Марго. — Я сама