Он один из всех проявил некоторое любопытство по отношению к персоне мистера Тэбрика: заставил показать ему часы, прикладывал к ним ухо и с задумчивым интересом морщил лоб. На следующий день повторилось то же самое. Ему опять нужно было непременно посмотреть на часы, и он снова стал раздумывать над тем, что это за штука. Несмотря на свою исключительную смышленость, маленький Сильвин, видимо, никак не мог понять их назначения, и мистеру Тэбрику стало ясно, что, если его мамаша еще и помнила, для чего существуют часы, она никогда не пыталась объяснить этого своим детям.

В один прекрасный день мистер Тэбрик, расставшись со своим семейством и сбежав по склону холма на дорогу, был крайне изумлен, увидев перед своим домом экипаж. У ворот разгуливал кучер. Мистер Тэбрик вошел в калитку и застал в саду ожидавшего его возвращения гостя. Это был дядя его жены.

Они обменялись рукопожатием, хотя гость, видимо, не сразу узнал своего хозяина. И мистер Тэбрик повел его в дом.

Священник очень растерянно озирался вокруг, заметив невероятную грязь и беспорядок во всех комнатах. И когда мистер Тэбрик пригласил его в гостиную, гость решил, что этой комнатой не пользовались уже много месяцев, так как всю мебель покрывал слой пыли по крайней мере в палец толщиной.

После недолгого разговора на самые общие темы отец Фокс заметил:

— Я, собственно, заехал к вам для того, чтобы спросить о моей племяннице.

Мистер Тэбрик помолчал некоторое время и затем проговорил:

— Теперь она вполне счастлива.

— А! Вот как! Я слышал, что она уже не живет вместе с вами?

— Нет. Она не живет со мной. Но она находится неподалеку отсюда. И я теперь ежедневно вижусь с ней.

— Вот как! Где же она живет?

— В лесу, вместе со своими детьми. Я должен вам сказать, что она изменила обличье: она лисица.

Почтенный священнослужитель поднялся с места; он был испуган и потрясен тем, что услышал, хотя слова мистера Тэбрика лишь подтвердили все, о чем он знал заранее. В саду он тем не менее задал мистеру Тэбрику еще один вопрос:

— К вам теперь редко заезжают соседи, не правда ли?

— Да, очень редко, и я стараюсь никогда никого не принимать, пользуясь любой возможностью. Вы первый, с кем я разговариваю за многие месяцы.

— Это самое лучшее, что вы можете сделать, мой друг. Я вполне вас понимаю, учитывая все обстоятельства…

С этими словами мистер Фокс потряс мистеру Тэбрику руку, сел в свою коляску и уехал.

— Во всяком случае, — заметил он про себя, — дело хотя бы обойдется без скандала.

Священник испытывал огромное облегчение, так как мистер Тэбрик ничего не сказал ему по поводу своего намерения ехать в колонии и проповедовать там Евангелие. Несчастный священник был страшно напуган его письмом. Он даже на него не ответил. Сегодня он тоже не касался неприятных вопросов, так как придерживался того взгляда, что их следует избегать, и все само собой уладится. У него не было ни малейшего желания давать мистеру Тэбрику рекомендацию в религиозное общество, коли тот лишился рассудка. В Стокоэ же его странности могли остаться незамеченными. Кроме того, мистер Тэбрик сам сказал ему, что вполне счастлив.

Священнику было искренне жаль мистера Тэбрика, и он про себя решил, что его племянница, эта своеобразная девушка, видимо вышла за него замуж только потому, что он был первым молодым человеком, которого она встретила. Он подумал, что мистеру Тэбрику едва ли суждено ее когда-нибудь теперь увидеть, и, отъехав на некоторое расстояние от Райлендса, он вдруг заметил вслух:

— Она лишена всякого чувства привязанности!

И, обращаясь к своему кучеру, добавил:

— Нет, нет, ничего, Хопкинс! Поезжайте дальше.

Когда мистер Тэбрик снова остался один, он испытал искреннее удовольствие от сознания своего полного одиночества. Он понял теперь (или так, по крайней мере, ему казалось), что значит истинное счастье. Он нашел это счастье в беспечной жизни изо дня в день, без единой мысли о будущем, в том, чтобы ежедневно проводить время в окружении маленьких ласковых и веселых существ, которых любил всем сердцем; он находил отраду в том, что имел возможность сидеть рядом с их матерью, любоваться ее простым, незатейливым счастьем, и ее радость была главным источником его собственного душевного мира.

— Истинное счастье, — сказал он сам себе, — заключается в том, чтобы уметь любить. Нет любви, которая дает большее блаженство, чем любовь матери к своему ребенку; но, может быть, я познал еще более высокое счастье в своей любви к моей лисе и ее детям.

Под наплывом таких чувств он с нетерпением ждал утра, чтобы поскорее снова увидеть их всех.

Однако когда он взобрался по склону холма и подошел к лисьей норе, соблюдая всевозможные предосторожности, чтобы не помять папоротники и не протоптать тропинку, которая могла бы привести и других людей к этому искусно спрятанному жилищу, он, к своему великому удивлению, не застал здесь ни Сильвии, ни ее детей. Он стал звать их, но никто не откликался. Тогда он отказался от дальнейших попыток и, растянувшись на мягкой, поросшей мхом земле у самой норы, приготовился ждать.

Ему показалось, что он очень долго лежал совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, напрягая слух, чтобы уловить малейший шорох в траве и кустах, хоть какой-нибудь звук, который указал бы ему на то, что лисята сидят в норе.

Наконец он, должно быть, задремал, но внезапно проснулся с совершенно ясной головой, ощущая полную ясность мыслей и отчетливость восприятия. И, открыв глаза, увидел крупную, взрослую лисицу, которая сидела на земле, как собака, в каких-нибудь шести ярдах от него и с любопытством разглядывала его лицо. Мистер Тэбрик сейчас же сообразил, что это была не Сильвия. Когда он шевельнулся, лисица поднялась на ноги и отвела от него взгляд, но не тронулась с места, и теперь мистер Тэбрик узнал в ней того зверя с зайцем в зубах, которого он как-то повстречал. Это, несомненно, был тот же самый темный крупный самец с большой белой кистью на хвосте. Теперь тайна была раскрыта: перед мистером Тэбриком предстал его соперник. Так вот он, отец его крестников! Он мог быть спокоен: его лисята будут похожи на него и станут жить той же дикой, свободной жизнью, как и он сам. Мистер Тэбрик пристально смотрел на красивого самца, а тот в свою очередь очень внимательно с выражением явного недоверия во взгляде приглядывался к человеку. Мистеру Тэбрику казалось даже, что в глазах лисы сквозит тень циничной насмешки, как будто бы его соперник хотел сказать: «Черт возьми! Забавно, что мы с вами встретились».

Из них двоих человеку-то уж точно казалось странным, что между ними могла существовать такая тесная связь, и он невольно задавал себе вопрос, была ли та любовь, которую испытывал его соперник к своей лисице и лисятам, чувством, похожим на то, какое питал к ним он сам.

«Оба мы готовы отдать за них жизнь, — заметил он про себя, размышляя над этим вопросом, — и мы оба счастливы главным образом тогда, когда находимся с ними рядом. Какое чувство гордости должно испытывать это существо, имея такую жену и детей, которые похожи на него! Да, он имеет право гордиться! Разве он не живет жизнью, полной тысячей всевозможных опасностей? В течение полгода за ним охотятся люди; его всегда, всюду и везде преследуют собаки; охотники устраивают ему ловушки и всеми способами угрожают его жизни. Он не обязан ничем никому».