Сатир попытался выглянуть — и блондинка тут же выстрелила, На этот раз пуля стукнула в камень перед самым носом. Брызнули искры, осколки щебенки — и сатир взвыл и схватился за ухо.

Сквозь пальцы, поросшие серой шерстью, выступила кровь. Потекла по руке, закапала на камни…

Теткам до берега осталось метров пять. Брюнетка чуть повернула лодку, направляя ее к берегу, но немного в сторону от валуна. Заходя на валун сбоку, открывая блондинке с ружьем то, что было за валуном. Та, не отрывалась от карабина, держала валун на прицеле.

Сатир мельком выглянул — не пытаясь швырнуть камень, просто кинул взгляд — и тут же спрятался обратно. Всего на миг разминувшись с пулей.

Леха закусил губу, чтобы не выругаться. Ну и чего он ждал-то до последнего, когда уже и не убежать?! Кроме этого валуна, на берегу ничего, за чем можно спрятаться…

Лишь небольшие булыжники, щебенка да эти странные стальные одуванчики.

Высунется — сразу пулю поймает. А будет сидеть за валуном — тоже не долго жилец…

Весло коснулось первых камней. Брюнетка зацепилась за них веслом, как шестом, подтянула лодку к берегу. Блондинка уже поднималась, чтобы прыгнуть на берег…

И тут сатир перевернулся с четверенек на спину, схватил булыжник и швырнул его через себя, не вставая.

Камень взлетел над валуном, перелетел его и ухнул на резиновый нос лодки. Лодку дернуло, теток дернуло в разные стороны… и, потеряв равновесие, они вылетели за борт. Плюх, плюх! Лодка от толчков встала на бок, перевернулась и шлепнулась на брюнетку, барахтающуюся в воде.

А сатир уже выкатился из-за валуна, вскочил и бросился к самому берегу.

Прямо к блондинке, уже успевшей встать на ноги. По колено в воде, но карабина не потеряла. Вскинула, целясь от бедра, — но с пяти метров и так не промахнуться…

Сатир вдруг крутанулся юлой, и оказалось, что он бежал не на блондинку. Чуть в сторону. К стальному одуванчику, примостившемуся на самой кромке воды. И с разбега, изо всех сил, пнул его.

Прокатился тугой звон, одуванчик согнуло до земли, мгновенно выгнуло обратно. Стебель бешено замотался туда-сюда, слившись в прозрачный стальной полукруг. А еще что-то рванулось от цветка вверх — семена с головки?

Этот одуванчик был еще не отцветший?…

Если этот одуванчик как стальной, то какие же у него должны быть парашютики семян, длинные и тонкие…

Стальные иглы, сорванные с цветка, взметнулись между сатиром и блондинкой, над ее головой — и вдруг ожили. Как стрелки компаса возле магнита, все иглы развернулись вертикально.

Облачко стальных игл сжалось, растянулось… Концы игл сомкнулись друг с другом, и на миг в воздухе повисли три стальные нити, протянувшиеся между землей и тяжелыми грозовыми тучами…

Нижними концами прямо над головой блондинки. Мокрые волосы взлетели вверх, натянувшись на всю длину, облепили стальные концы — и по нитям ударили разряды. Нити ослепительно вспыхнули — и брызнули во все стороны каплями раскаленного железа. Но заряд уже прошел дальше, через мокрые волосы, через тело блондинки… Она вспыхнула. Волосы, одежда, кожа…

Долетел тяжелый удар грома, и в воду упало то, что осталось от блондинки, — обгорелая тушка, окутанная дымом.

Брюнетка поднималась из воды всего в паре метров. От удара тока ее выгнуло, полусогнутые ноги резко выпрямились — и блондинку швырнуло в воздух, как из катапульты. На берег. Она упала на камни перед сатиром. Виском — прямо под удар копытом…

После драки сатир про Леху словно забыл.

Леха тоже не спешил подходить к сатиру.

Хорошо же это будет выглядеть — теперь! Когда не знал, значит, на что он способен, — помочь отказался. А теперь, когда оказалось, что сатир очень даже может постоять за себя, — так сразу полез ручкаться и в друзья набиваться?…

Только все равно непонятно: какого черта он привязался к тем теткам? Мешали они ему?!

Леха лежал в тени под большим валуном. Солнце выбралось из зенита и потихоньку ползло вниз. Росли тени, день пошел на убыль… Леха просто лежал.

Хорошее место. Никто не лезет, убить не пытается. А чтобы сам пошел искать игроков… самому себе искать неприятностей? Ха! Ищите дураков в другом месте.

Глядишь, удастся день-два никого не убивать. По сравнению с психами вроде сатира или тех поросят, бросающихся на игроков, как голодная собака на кость, это должна быть плохая статистика. Ужасно плохая. Тем лучше. Быстрее выкинут!

Если денег на ветер здесь не бросают, то упрямых заключенных должны быстренько вышвыривать отсюда. Какой смысл тратиться на содержание тела в реале, если в игре от него никакой пользы? Вот только…

Леха заворочался, покрутил головой. Вроде и лежал удобно, и в тени, солнце не печет, да и вообще уже вечер, прохладнее стало. Вроде бы все нормально. Но что-то не так… Леха сглотнул — и поморщился. Горло пересохло. И… Почти отвык от этого чувства — здесь, внутри этого чертового «Генодрома». Два дня в обучалке не было ничего подобного. Ни чувства голода, ни жажды. Да оно и понятно-откуда бы им взяться, если там капельницы стоят с водой и питанием?

Но вот теперь… Хотелось пить.

Леха сглотнул и снова поморщился. Больно! Прав сатир? Родные программеры, им только дай волю и нормальную зарплату — и они даже монстру метаболизм организуют? Спросить бы, да не видно его. То ли ушел куда-то, то ли спит где-то между валунами…

Ну и черт с ним! Сами разберемся. Леха поднялся и засеменил вниз, к озерцам.

Под тяжелые тучи, упрямо не желающие расходиться.

Вблизи стало видно, что вылавливали тетки. В центре озерца плавали какие-то прозрачные куски. Медузы, не медузы…

Ладно, неважно. Не за тем шли. Леха встал на берегу, подогнул передние ноги так, чтобы склонить голову к воде, и осторожно коснулся губами воды.

Вкус был… Специфический, да.

Ну очень специфический. Чудовищный, если честно. Как жевать кучу металлических стружек, политую машинным маслом.

Леху передернуло. Оказывается, у этой бычьей аватары еще и желудок есть. Чертовы программеры! Чуть не стошнило.

Это с одного глотка-то…

Леха поднял голову, сморщившись. Пить хотелось все сильнее, но… Но не это же паскудство!

На противоположном берегу озерца появился сатир. Упер руки в боки и уставился на Леху, криво усмехаясь. Недоверчиво как-то. Словно не мог поверить, что кто-то будет пить эту дрянь.

Но пить хотелось. Все сильнее и сильнее. Леха вздохнул, сморщился, но опять склонился к воде и стал втягивать в себя эту дрянь, только по виду похожую на чистую воду…

И тут-все внутри скрутило. По-настоящему.

Леха рухнул на камни. Голову пригнуло к самому брюху, а желудок лез в горло, выворачиваясь наизнанку.