Возможно, это был утерянный кулон — с детьми это часто происходит, и им выдают новые. Тогда этот мог быть вообще чьим угодно.

Очевидным было то, что бабушка Катерины общалась с моими родственниками уже после того, как я покинул родной дом. Было ощущение, что я получил от них весточку сквозь года. Жаль, что не было ни одной записки среди этих вещей.

Дальнейший поступок Катерины шокировал меня ещё больше. Она расстегнула серебряную цепочку на своей шее, где висела маленькая подвеска в виде зеленой капли и повесила кулон-накопитель на эту же цепочку. Вместе они смотрелись очень гармонично, словно листья обрамляли зеленую каплю.

— Повернись ко мне спиной, — велела Катерина и я повиновался. А затем она надела на меня свою цепочку, оставив мне не только эльфийский кулон, но и свою подвеску, словно пометив меня не только моим родовым знаком, но и своим личным. Как раб, я не имел права ни на то, ни на другое. Но и госпожа в этот раз необычная.

— Госпожа, я не имею права на украшения или другое имущество! — напомнил я ей о своем статусе и о правилах.

— Я хочу, чтобы это было у тебя, как и арфа, — ответила она.

В этот момент я понял, что, если когда-нибудь понадобится, я готов буду жизнь отдать за эту женщину. Никто за последние двести лет, кроме самого первого хозяина, не относился ко мне настолько благородно. Лишь она обращалась со мной как с равным, как с достойным.

Я сжал ее ладонь и поднес к губам, ощутив персиковый аромат, исходящий от ее мягкой кожи.

— Благодарю тебя, моя Госпожа, за столь щедрый подарок! Ты подарила мне кусочек моего прошлого и надежду на будущее! — тихо сказал я, заглядывая ей в глаза, словно желая убедиться, что этот дар — не шутка.

Она же, вместо ответа, поцеловала меня. Но это был не тот страстный поцелуй, который она дарила мне ночью. Этот поцелуй был таким целомудренным и нежным, словно она хотела им меня приободрить и успокоить. И это было безумно приятно.

38. Метель

К вечеру поднялась метель, ветер завывал в трубе, а сквозь снежную муть нельзя было разглядеть хоть что-то дальше двух метров. Елисей был опустошен и заморожен, а его лицо словно скрывалось за маской. Он так и сидел на полу, не в силах подняться.

Катерина же наоборот развила бурную деятельность по обыску бабушкиного дома: перетрясла фотоальбомы, не найдя там ни одного снимка деда, да и фотографий с молодой бабушкой почти не было. Оно и понятно, жили они тогда в совсем крошечной деревне, а не здесь, куда бабушка перебралась с маленькой дочкой, которая стала мамой Катерины перед тем, как той пойти в школу. Но должна же быть хотя бы свадебная фотография?

Не было ни писем, ни документов, ни дневников. В чулане нашлись лишь перевязанные веревкой учебники, поурочные планы и конспекты. Часть углов была погрызена мышами и стала неровной от влаги. Их девушка разглядывать не стала, решив отправить на растопку в баню, как и подшивку старых газет.

Катерина даже пыталась позвонить матери, чтобы спросить про сундук и находки, но абонент был недоступен.

Ближе к вечеру девушка решила готовить ужин, заставив эльфа подняться с пола и сесть рядом на лавку. Его взгляд то расплывался, то фокусировался на ней, и он даже пытался улыбнуться, а потом волна мыслей снова накрывала его, и он уходил в себя. К счастью, от еды он не отказался, хоть и поел без аппетита.

Спать легли рано. Катерина уложила эльфа, а сама легла рядом и обняла его, прижавшись к его спине, слушая его дыхание и то, как завывает ветер за окном и стучат ветки березы по крыше дома. Ночью девушка проснулась от невнятных всхлипываний и приглушенных не то рыданий, не то стонов. Елисей метался во сне, его мокрые от пота волосы налипли на лицо и разметались по подушке.

— Все будет хорошо, — шептала девушка, гладя ушастого по спине, — Мы обязательно придумаем, как освободить и вернуть тебя домой.

Проснулась Катерина лишь тогда, когда солнце стояло высоко, осыпая всю комнату яркими бликами. Эльфа рядом не было. Его вообще не было в доме. Катерина оделась и вышла на улицу, чтобы посетить местные удобства. От яркого солнца, отражающегося в миллиардах снежинок, она чуть не ослепла. А затем увидела Елисея, расчищающего дорожки от снега, которого ночью выпало чуть ли не полметра.

Этой картиной невозможно было не залюбоваться! Эльф размахивал лопатой, откидывая снег не меньше, чем на три метра. Разгоряченный, он скинул куртку, оставшись в одной тонкой рубашке-поло, плотно облегавшей его торс и подчеркивавшей мощь стальных мышц. Его светлые волосы были собраны в низкий хвост, который взметался вверх и хлестко бил его по спине.

К тому моменту, когда девушка вышла из дома, были пробиты широкие дорожки до бани, туалета, очищена площадка перед воротами, а машина откопана. Она еще немного постояла на улице, пока эльф ее, наконец, не заметил. Его губы тронула легкая улыбка, он отставил лопату в сторону и поспешил к своей госпоже для утреннего приветствия.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка.

— Спасибо, сегодня мне хорошо, как никогда, — ответил эльф и продолжил, опуская взгляд вниз. — Простите, я вчера своим несдержанным поведением мог напугать Вас.

— Опять на «Вы»? — Катерина удивленно подняла бровь.

— Прости, — эльф сжал ее озябшие пальцы своей горячей ладонью, — Пойдем в дом, пока не замерзла.

В этот день они все-таки добрались до бани. Елисей уже приноровился топить ее самостоятельно. Он тратил на это чуть больше времени, зато в бане было не так нестерпимо жарко. Было приятно тепло, влажно, а горячий воздух лишь расслаблял тело, но не заставлял стремиться сбежать из парной как можно быстрее.

— Сегодня ты ложись на полок, — предложил эльф, откидывая свои мокрые волосы за спину.

Катерина блаженно растянулась на нагретом дереве. А затем эльф взбил жидкое мыло в душистую крепкую пену, и начал массировать тело девушки, которая плавилась от удовольствия, не понимая, где ее касается пена, а где легкие пальцы. Потом он накрыл пеной ее затылок, массируя кожу головы. Катерина мурчала от удовольствия и