он сглотнул. — Я должен знать, что ты принимаешь эту связь, что понимаешь ее значение и действительно этого хочешь, прежде чем мы пойдем дальше.

У Джорджии закружилась голова. Конечно, она этого хотела. Гэрретт был самым удивительным мужчиной из всех, кого она встречала. Ему хорошо с Логаном. Он чертовски сексуален. Добр, храбр и силен. И хотел быть с ней вечность.

— Конечно, я принимаю это, — выдохнула она, легко проводя рукой по его щеке и подбородку. — Я хочу этого. Хочу тебя. Больше, чем чего-либо прежде в своей жизни.

Джорджия знала, что в обычном ситуации, чувствовала легкую неловкость, говоря такие вещи мужчине, но с Гэрреттом это казалось правильным.

— Я не могу перестать думать о тебе с тех пор, как увидел, — сказал Гэрретт. — Я не сомкнул глаз прошлой ночью… все время думал о тебе.

Джорджия не смогла сдержать тихий смешок.

— Ну, полагаю, нас таких двое.

Она застонала, когда большой палец Гэрретта коснулся ее губы, веки затрепетали. Джорджия предполагала, что позже появится еще множество вопросов, но прямо сейчас она хотела только одного — почувствовать его кожу на своей, ощутить его над собой и внутри себя…

Прошло много времени с тех пор, как она целовалась с мужчиной, и между работой и попыткой растить Логана в одиночку у нее, честно говоря, оставалось не так много времени, чтобы об этом думать.

Теперь она задавалась вопросом, как же обходилась без этого… хотя даже представить не могла, чтобы все мужчины целовались как Гэрретт. Его рот был горячим, губы — мягкими несмотря на обветренную кожу и щетину. Поцелуи были нежными и требовательными одновременно, когда руки обхватили ее лицо и приблизили ее губы к его.

— Боже, я так сильно тебя хочу, — выдохнула она, когда он слегка отстранился, и его теплое дыхание коснулось ее лица.

Глаза Гэрретта сверкнули. Она могла чувствовать, насколько велико его желание, если судить по твердой выпуклости, прижимающейся к ее бедру. При мысли об этом у нее потекли слюнки… она уже насквозь намокла между бедер, желание настойчиво пульсировало в животе.

— Пойдем.

У Джорджии не было времени подумать, прежде чем она почувствовала его руки на талии… но в этот раз, вместо того чтобы прижать ее спиной к двери, он подхватил ее как новобрачную и понес так, словно она вообще ничего не весила, в спальню.

Их поцелуи стали отчаянными, когда Гэрретт положил ее на кровать, а мгновение спустя последовал за ней, срывая с нее зимнюю куртку и швыряя через всю комнату. Ее собственные руки вцепились в его одежду, стягивая куртку с плеч, прежде чем потянуть за подол футболки.

Когда она, наконец, сняла ее и отбросить в сторону, Джорджии понадобилось мгновение, чтобы насладиться его телом… твердыми грудными мышцами и кубиками пресса. Его бицепсы выпирали, когда он опирался на кровать, нависая над ней.

«Боже, он восхитителен», — подумала она, когда вновь потянулась к нему для поцелуя. Похоть пульсировала в ней, пальцы возились с пуговицами его джинсов.

Ему явно не терпелось снять с нее одежду. Ее футболка последовала за курткой, и теперь Гэрретт стягивал ее брюки вниз по бедрам, легко приподнимая ее левой рукой.

«И силен, не стоит это забывать».

Его пылающий взгляд блуждал по ней, пока она лежала на кровати в одном лифчике и трусиках.

— Ты прекрасна. — голос Гэрретта был пропитан желанием. — Ты — самое прекрасное, что я видел в своей жизни.

В обычной ситуации Джорджия бы усомнилась в этом или списала на льстивую болтовню. Она знала, как выглядит ее тело — лишний вес, который она набрала за эти годы, и растяжки от беременности. Но, когда это сказал Гэрретт, она поняла, что он именно так и думает. Его голос был низким, отчаянным и напряженным, а желание было слишком очевидным, чтобы отрицать.

Она застонала, ее обдало жаром. Даже трусики и лифчик казались сейчас слишком большим количеством одежды… не говоря уже о боксерах, которые все еще скрывали Гэрретта, хотя и выглядели так, словно вот-вот лопнут по швам в попытке его удержать.

Извиваясь на кровати, Джорджия расстегнула лифчик, освободив свою грудь, в то время как Гэрретт стянул ее трусики с бедер и лодыжек.

Гэрретт втянул воздух, пока она лежала перед ним обнаженная. Но мгновение, которое он потратил, чтобы посмотреть на нее пламенным взглядом, показалось ей слишком долгим.

— Давай же, снимай это, — сказала она, потянувшись к его трусам, желая увидеть его… всего его.

Она ахнула, когда он потянул их вниз и освободил затвердевший член.

Джорджия почти в изумлении потянулась к нему, нежно провела пальцами по толстой, твердой длине, восхищаясь тем, как он вздрогнул от ее прикосновения и громко застонал. Она поняла, что хотела подтолкнуть его к большему, когда озорно посмотрела на его закрытые глаза и бисеринки пота, выступившие на лбу.

— Джорджия…

Ее имя на его губах вызвало внезапный прилив удовольствия, и она почувствовала, как влага покрывает ее бедра. Она не думала, что когда-либо в своей жизни была настолько возбужденной. Ощущала, как загорается каждое нервное окончание внутри, делая ее чувствительной к каждому прикосновению, каждому вздоху, каждой дрожи.

Его член в ее руке был тверд, как сталь, обтянутый бархатной кожей. Этого оказалось достаточно, чтобы у нее потекли слюнки… и, повинуясь импульсу, Джорджия выскользнула из-под него, толкнула его на спину и, пустив голову, попробовала его.

Гэрретт издал стон, когда это сделала, глядя на нее сверху вниз.

— Ты не должна… — остальная часть фразы затерялась в сдавленном звуке, который он издал, когда Джорджия снова обхватила его головку губами.

— Знаю, что не должна. — она подняла голову, посмотрела на него и ухмыльнулась. — Но я хочу.

Гэрретт откинулся на подушки и громко сглотнул, когда она вновь провела оп нему пальцами, почувствовав его дрожь.

Улыбнувшись, Джорджия вновь наклонила голову. Его вкус был великолепен, соленый привкус пота и мускус кожи, когда его тепло наполнило ее рот. Джорджия издала тихий стон вокруг его толщины, скользнув по нему губами, не в силах сдержаться. Делать это было сладко и грязно одновременно. Она изголодалась по нему, желая попробовать его полностью.

Гэрретт немного выгнул бедра и зарылся пальцами в ее волосы, пока она трудилась над ним, используя губы, язык и слегка зубы, чтобы заставить его дернуться и стонать.

Джорджия чувствовала, как напрягаются мощные мышцы его бедер каждый раз, пока она водила языком, и осознание того, что она делает с ним… заставляет этого горячего, грозного, мускулистого мужчину стонать и извиваться от ее прикосновений… наполняло ее удовлетворением и