полянку на которой росло два массивных дерева на не большом расстоянии друг от друга. Подойдя к ним Питер достал из пакета большой гамак. Я выдохнула и вытерла пот со лба. Гамак? До меня наконец то дошло. Он достаточно быстро его повесил и положил в него плед.

— Ложись, — предложил он мне.

— Что-то не хочется.

— Как хочешь. Тогда стой, — и Питер лег в него.

Гамак рассчитан человека на четыре и Питер в нем смотрелся как паук, сидевший на паутине. Потом он начал раскачиваться в нем. Мне это показалось заманчивым, и я тоже легла рядом с ним.

— Посмотри на вверх, — умиротворенно посоветовал Питер.

Я сделала как он попросил и увидела ветки деревьев, которые сплелись между собой. В небе перистые облака были подсвечены розовым светом, от заходившего солнца. Это так великолепно.

Питер повернулся ко мне и нежно коснулся губами моей щеки. Я закрыла глаза. Я наслаждалась моментом и боялась его спугнуть. Питер осторожно положил руку мне на живот и прижался ко мне всем телом, уткнувшись лицом мне в волосы.

— Ты так вкусно пахнешь, — прошептал он мне на ухо.

По телу побежали мурашки и дыхание участилось. Я положила свою руку на его и стала поглаживать.

— Тебе не холодно? — также шепча произнес он.

Я повернулась к нему и мои губы прижались к его. Он сильнее прижался ко мне, запустив руку в мои волосы. Поцелуй становились страстными. По моему телу пробежала горячая волна. Мне захотелось большего, и я прижалась тазом к нему. Он целовал меня в шею, спускаясь к груди.

— Нет. Нам пора остановиться, — как будто проснувшись ото сна сказала я.

— Да-да. Не стоит торопиться, — и он упал спиной на гамак.

Питер положил ладошки себе на лоб. Шумно выдохнул. Лежа на спине и немного успокоившись, я взяла в руки телефон.

— Давай сделаем общую фотографию, — я направила на нас камеру телефона на вытянутой руке и улыбнулась в нее. Питер отвернул голову в сторону и на фотографии виден только его затылок и ухо.

— Ну, Питер, повернись. Давай сфотографируемся, — попросила я его.

— Я не хочу. Не люблю я это.

— Почему?

— Давай не будем об этом.

Он не хочет вообще фотографироваться или именно со мной. Он продолжает ставить надо мной опыт? Не, не похоже. А что, если так и есть? Наоми, гони от себя дурные мысли. Надо отвлечься.

— Давай я буду задавать вопросы, а ты честно на них отвечать. На эти вопросы я тоже дам ответ. Как тебе такое? — я хитро прищурилась.

— Давай попробуем.

Питер снова раскачал гамак. Необыкновенное ощущение полета и расслабленности поглотило меня. Я закрыла глаза.

— Как выглядит твоя идеальная пицца?

— И это твой вопрос?

— Давай отвечай!

— Ладно. Она квадратная и у нее нет корочки. Бекон, помидоры, сливочный соус и много сыра.

От его слов у меня аж слюнки потекли, потому что это и моя идеальная пицца. Я вдумчиво на него посмотрела.

— Ты чего так смотришь на меня? Это не правильный ответ?

— Как раз наоборот. И у меня точно такая же.

— Ты бы предпочёл частный самолет или частный остров? И почему? — продолжила я.

— Конечно же остров! Там меня всегда примут на посадку. А если самолет мой, что от него толку если мне не разрешат приземлиться там, где я хочу.

— Полностью с тобой согласна.

— Каким талантом ты больше всего хотел бы обладать?

— Ораторское искусство, — не задумываясь ответил Питер, — всегда хотел, выступать на публике. Чтобы людям было интересно меня слушать. Слушать именно меня.

— А я всегда хотела играть на фортепьяно. Мне всегда нравились эти черные и белые клавиши. Как виртуозы быстро перебирают пальцами по ним. Ты слышишь музыку, но чувствуешь эмоции, которые композитор вложил в нее. От одной ты плачешь, от другой пританцовываешь. Есть даже какая-то особенная. От нее захватывает дух и даже волосы на руках встают дыбом.

— Красиво придумала. Но волосы на руках дыбом — это перебор. Так не бывает.

— Бывает! — запротестовала я. — Вот найду и дам тебе послушать. И посмотрим, что ты мне скажешь на это.

— Спокойно. Давай дальше. Или это всё?

— Что тебе больше всего не нравится в твоей внешности?

— Это провокационный вопрос.

— Ну, ответь, пожалуйста. Мне же тоже придется назвать свой недостаток.

— Щеки. Они слишком пухлые.

— Шутишь что ли! У тебя абсолютно нормальные они.

— А что ты скажешь про себя?

— Кудрявые волосы. Никогда их не любила. Всегда хотела прямые.

— Ты серьезно? Ты это точно серьезно говоришь? Как ты можешь? Они шикарные! — и он провел по ним рукой, намотав на свой палец их прядь.

— Знать, когда ты умрёшь или знать, как ты умрёшь?

— Когда. Чтобы у меня было время сделать что-нибудь важное. То, что все люди откладывают на потом. Думают, что вся жизнь впереди и всё успеют сделать.

— А я выбираю Как. Если знаешь по какой причине, то можно этого избегать и с тобой может этого не произойти. Например, ты узнаешь, что утонешь. И всё понятно. Ты просто перестаешь купаться в речках, озерах, прудах, морях и океанах.

— А мыться как же? Или ходить грязной?

— Я же пример привела.

— Тогда дай еще раз понюхать твои волосы, пока они чистые. А то мыться перестанешь, и я тебя буду звать «вонючкой», — и Питер уткнулся в мои волосы, сделав глубокий вход.

Я попыталась отодвинуть голову от Питера, но он сильно сжал меня руками. Я попыталась вырваться, тогда он решил меня защекотать. Не помню, когда я так сильно смеялась. Я не могла сделать вдох.

— Всё! Всё! Клянусь, что буду всегда мыться!

— Так-то лучше, — и Питер поцеловал в губы, — нам пора возвращаться.

Наблюдая за тем, как он складывает плед и гамак, мне становилось тоскливо. Я не хотела уезжать от сюда. Но Питер прав, пора домой.

Остановив машину возле соседнего дома, я разглядывала лицо Питера. Он смотрел на меня сосредоточенно и огорченно одновременно.

— Не хочу, чтобы ты уходила, — он смотрел на молнию своей толстовки, которую перебирал пальцами.

— Поэтому ты такой расстроенный?

— Ты сейчас уйдешь, и я останусь один. В салоне машины будет казаться очень много места, как в автобусе, — он не спеша повернул голову и посмотрел на меня, — так произошло в прошлый раз, когда за тобой захлопнулась дверь. Как выстрел в самое сердце.

Его печальные глаза и взгляд, просящий помощи, заставил представить маленького щенка на улице. Он пытается спрятаться от холодного дождя под навесом, прижимаясь к стене дома. Но из-за ветра капли дождя все равно