на арахисовый приступ с другой стороны. Пока не побываешь на волосок от смерти, не узнаешь, кто по-настоящему о тебе беспокоится.

Эмма

Изнеженный стон сам собой сорвался с моих губ и провибрировал по всем комнатам дома, оповещая его, что постоялица очнулась ото сна. Окна спальни там, в жарком мегаполисе у океана выходили на малюсенький сквер и каменные джунгли, что пробуждались тысячами огней как раз в тот миг, когда ты отправлялся спать. Захватывающее дух зрелище, но красота всегда требует жертв. Яркий свет негаснущими ночниками теребил даже закрытые веки и вмешивался в сон – если не занавесить окна перед тем, как ложиться, можно и не мечтать о том, чтобы выспаться.

Но здесь было так тихо, так уединённо и так темно. Светлячки далёких городских фонарей и горящих окон любителей бодрствовать допоздна долетали тусклыми точками и совсем не мешали спать. Вчера я даже забыла зашторить окно в гостевой спальне, так что просыпалась сегодня в бассейне утреннего света. Он разводами разлился по мягкой простыни, пощекотал мне пальцы на ногах, заставив позабыть про то, как вчера их колол мороз.

Будто неделю проспала! По телу растекалась истома и приятная лень, ни один позвонок не ломило и не зажимало от неудобство моего матраса. Мистер Кларк выделил мне спальню в самом конце коридора, где, вполне возможно, в другие дни останавливались его родственники или друзья. Интересно, у него вообще были друзья? Бетти много рассказывала о своём сыночке, но ни о девушке, ни о друге детства, без которых в таких городках, как Берлингтон просто не обойтись, ничего не упоминала.

Небольшая комнатка со светлой мебелью уже готовая ждала моего отхода ко сну. Полки хозяин выпотрошил специально для моих вещей, и вчера я разложила свои скромные пожитки в шкафу и в ящиках комода. Свежее постельное бельё в белые розы приятно дыхнуло на меня цветочным кондиционером, как только я откинула покрывало.

Если я так буду спать каждый день, то к концу моего, так сказать, рабочего отпуска я поймаю нирвану, за которой йоги по всему свету охотятся годами. Нет таких невзгод, с которыми не справится вкусный ужин и крепкий сон.

Я растянулась, покачалась по широкой постели, как скалка по упругому тесту, подставила лицо зимним, но всё ещё тепловатым лучам солнца. Всё же это стоит того! И арест, и все эти требования мистера Кларка… В этом месте меня ждёт что-то новое. Или кто-то новый.

Краешек глаза зацепился за стрелку на циферблате маленьких часов, пристроившихся на комоде с таким же удобством, что и я в постели. 11:20. Когда я в последний раз просыпалась почти в обед дома, в Лос-Анджелесе? На школьных каникулах? Как же хорошо…

Так, стоп. Меня и правда ждёт кто-то новый! В двенадцать. Мистер Максвелл. Последний шанс на счастливое будущее в роли художника!

Лень тут же отлетела в сторону вместе с одеялом. Я понеслась в ванную, ведь вчера даже не смысла с себя тюремное амбре. Поставила личный рекорд по мытью в душе и сушке головы, но укладка вышла ещё эффектнее, чем обычно. Кто же знал, что не бустап, а спешка прибавляет волосам объёма!

Несмотря на то, что кисточки уже давно стали продолжением моей руки, дополнительные пальцы, что творили волшебство на холсте, ужасно управлялись с тенями и подводками. Мама не научила меня краситься, потому что её смерть наступила раньше, чем тот возраст, когда дочь положено учить женским секретам. А годы прихорашивания для бабушки Эльмы закончились в тот момент, как мой дедушка скончался от инфаркта. Вместе с ним она похоронила и желание вырисовывать на лице маску из пудры и румян – она и так каждый день натягивала улыбку, чтобы скрыть горе.

Всё, что я умела: нанести пудру, подвести брови и подкрасить тушью глаза. Скудный набор навыков для девушки в двадцать семь лет, чьё лицо часто мелькало среди лос-анджелесского бомонда. Чьё лицо должно запоминаться, сиять, выглядеть броско, если она хочет покорить мир искусства. В наше время то, что ты делаешь, ценят не так сильно, как то, как ты выглядишь. Гэбриэл и вовсе любил женщин с ярким макияжем, умеющих подчеркнуть свою естественную красоту неестественными красками.

Оглядываясь теперь назад, я вообще ломаю голову, за что же Гэбриэл любил меня? Ведь любовь абсолютна и не терпит условий. А он влюбился в тот образ, который я старалась поддерживать ради него. И как же здорово было освободиться от границ! Как фотоснимок, который годами стоял в рамке на каминной полке, но её решили поменять. Теперь эта Серена пылилась на каминной полке.

Над нарядом пришлось поломать голову. Думала, что встану пораньше и решу, в чём ехать на аудиенцию к, возможно, самому богатому человеку Берлингтона. Но время ужалось до диктаторских пяти минут, за которые мне нужно было подобрать подходящий по случаю комплект из привезённых летних и тёплых, так вовремя подброшенных Бетти, тёплых вещей.

Не было времени даже позавтракать или отгладить сплюснутые в дороге кофты. За окном заскрипел снег под шинами, покладисто заурчал двигатель автомобиля, а потоми раздался мягкий гудок клаксона, а я всё ещё стояла перед зеркалом в одном нижнем белье и кусала губы.

– Ничего себе… – Прошептала я своему уязвлённому эго, выглянув из-за шторки на улицу.

Там, у крыльца поблескивал ярче снега на обеденном солнце «бентли» цвета бургунди. Как пятно от пролитого на белоснежный ковёр вина. Или капля крови от пореза бритвой на краешке ванной.

Я не разбиралась в марках машин и могла лишь отдалённо определить состоятельность владельца по внешнему виду его четырёхколёсной игрушки. Но эту «игрушку» я узнала бы из тысячи, ведь Гэбриэл – всё ещё чёртов Гэбриэл, что вмешивался в мою жизнь – мечтал о такой и неоднократно показывал буклеты из салона. Но даже безбедному Гэбриэлу Бертье, владельцу известной в Эл-Эй галереи искусств с телефонами зажиточных любителей художеств на быстром наборе, такая машина была не совсем по карману. Потому он рассекал по раскалённому асфальту на «БМВ».

За тонированными стёклами мне не удавалось разглядеть даже силуэт водителя, и я понадеялась, что он так же не разглядывает окна дома и так же не подбирает названия оттенку моего лифчика. Увидев, какую карету мистер Максвелл прислал за мной, я запаниковала ещё больше. Чтобы сесть в такой автомобиль нужно как минимум вечернее платье и колье от «Картье», а не мятые джинсы и серьги-жемчужины с распродажи в «Пандоре».

С колотящимся сердцем я заторопилась и решила