Магнитный поводырь, который засосал «Колибри» в глубины Умбриэля, теперь, так сказать, сработал на реверс. Он осторожно вытолкал их корабль по туннелю прочь из жерла кратера Черная Корона.

Не прошло и двух часов, а перед ними уже разбегался в обе стороны бесконечности синий горизонт Урана. Максим привычно сверился с навигационными и метеорологическими данными. До него не сразу дошел смысл увиденного: их расчетная посадочная траектория была перекрыта аномально мощным грозовым фронтом.

Максим посмотрел на товарища Альфу – не нервничает ли тот. И с удивлением обнаружил, что его босс... заснул в своем кресле, как переутомившийся в парке развлечений ребенок.

«В бодром теле здоровый дух, однако, – переиначил Максим древнюю поговорку. – Что ж, значит все важные решения мне придется принять в одиночку...»

И тотчас же на Максима нахлынули нелегкие думы.

Приняв в недрах Умбриэля загадочный груз, вверенный ему корабль ощутимо потяжелел. Если быть точным, на восемьдесят тонн! Белая улитка оказалась ох какой плотной!

А это, в свою очередь, означало, что маневренность корабля в атмосфере резко снизилась, а валкость – напротив, возросла самым роковым образом. «Колибри» теперь была вовсе не юркой птичкой, невесомо парящей над цветущим садом, а объевшимся рыбы грузным пеликаном, цепляющим хвостом мутную волну.

Входить на таком перегруженном корабле в турбулентности грозового фронта – подобно самоубийству.

Что же делать? Изменить траекторию, обойти грозу? Не получится. Не хватает топлива.

Стать на низкую орбиту? Тем более не хватает топлива.

Сесть где-то в районе двадцатого градуса северной широты, чтобы переждать грозу на земле? Теоретически возможно. Но опять же топливо! Из-за лишних расходов на взлет и посадку можно не дотянуть до Оазиса. А если не дотянул, тогда что? Уран – планета особенная, классическая загоризонтная радиосвязь через слой Хевисайда здесь невозможна...

Их с товарищем Альфой, конечно, будут искать. Но почти наверняка не найдут, учитывая традиционно плохую на Уране видимость и гигантские территории. И тогда Соня за один раз лишится и возлюбленного, и брата... Максим нахмурился. Среди его собратьев по пилотскому ремеслу такое положение называлось «полный пэ».

Он бросил еще один взгляд на товарища Альфу. Вот бы тот проснулся и развеял его сомнения! А с другой стороны, разве он, Максим, вправе забывать первый параграф любого летного устава?

«С момента начала руления, в ходе всего полета и вплоть до посадки с окончанием руления воздушно-космического судна, командир воздушно-космического судна является старшим начальником на борту с правом внесудебной расправы и принятия любых решений вплоть до самоуничтожения воздушнокосмического судна. Таким образом, в указанный период власть командира воздушно-космического судна на борту является абсолютной, превосходящей полномочия любых представителей законодательной, исполнительной или судебной власти».

Проще говоря, он, Максим, сейчас на «Колибри» – царь и бог. Он не имеет права делегировать свои полномочия пассажиру. Пусть даже этот пассажир сам товарищ Альфа!

Как ни странно, эти соображения придали Максиму уверенности.

Он смело поглядел вперед.

Грозовой фронт приближался. Он завораживал. Подавлял своей мощью. Не оставлял шансов. Тысячекилометровым синим чудовищным, многоглавым драконом полз он навстречу, выбрасывая во все стороны лапы-вихри, озаряясь изнутри сполохами титанических грозовых разрядов, клубясь бескрайними крыльями, затмевающими уже не половину, а все небо.

Максим глубоко вдохнул. Что, опять адреналин? Как тогда в Троянцах Юпитера, как на Дальнем Прииске, как на Умбриэле? Что делать? Что?!

Ответ пришел будто бы сам собой. Перед его мысленным взором встал товарищ Альфа и та обитая изумрудным бархатом коробочка.

«Откроешь ее, когда придет время», – сказал тогда товарищ Альфа. «Разве оно не пришло, это время? – спросил себя Максим. Ответ был прост: – Конечно же, пришло!»

По совету вождя Максим всегда носил плоскую коробочку с собой, в поясном личном контейнере. Достать ее оттуда было делом пары секунд. Максим на ощупь, не отрывая глаз от приборов, откинул крышку. И, выкроив-таки секунду, все же бросил взгляд на серебристую фигурку, лежащую на атласной подушечке.

Лев. Горделивый, суровый хищник.

Он был прекрасен и могуч. Он был исполнен силы. Той особенной, трудно определимой словами силы, которая зовет на подвиг и двигает армии навстречу победе.

Как зачарованный, забыв о приборах, Максим смотрел на Льва. А Лев – он смотрел на него. Причем не глазами, а, казалось, всей блестящей поверхностью своего совершенного тела.

Внутри Максима точно вспыхнула сверхновая. Стало горячо. Сердце перестало частить и забилось ровно и мощно. Душа личного пилота товарища Альфы запылала настоящей отвагой. Зазвенела храбростью. Запела уверенностью в том, что для него, для Максима, нет ничего невозможного и никакое зло над ним отныне не властно.

– Грозовой фронт? А подать-ка его сюда! – с веселой ухмылкой сказал Максим и надавил на педаль газа.

Он чувствовал, что непобедим.

Район Сатурна, крейсер «Справедливый», февраль 2469 года

В следующие две недели они летали на Умбриэль еще трижды.

И все три раза «Колибри» покидала туннель в кратере Черная Корона с полным транспортным отсеком.

Что они возят, Максим так и не выяснил, поскольку научился выполнять все правила посещения таинственной пещеры в недрах Умбриэля. Больше он из своей кабины не выскакивал и процесса погрузки не видел.

Но поскольку человеку даны глаза, чтобы видеть, а уши – чтобы слышать, Максим кое-что понял. Например, он понял, для чего нужна та восьмидесятитонная белая улитка. Уже на следующий день после их первого визита на Умбриэль в главном машинном отсеке «Справедливого» начался ее монтаж. Собственно, улитку видели все работники верфи – в силу специфической конструкции новейшего крейсера в его машинном отсеке имелись два обширных технологических проема, так что один из боков улитки ослепительно бликовал над центральным понтоном на высоте в сто пятьдесят метров всю середину января.

Далее, после их следующего рейса, число наноботов, занятых на строительстве «Справедливого», как минимум удвоилось. И, возможно, это были какие-то новые наноботы, качественно улучшенные. По крайней мере, ряд монтажных этапов – которые, казалось Максиму, будут тянуться еще месяцы – начали вдруг завершаться один за другим с пугающей бодростью. Так что первый в Солнечной системе фотонный крейсер обещали сдать уже к 24 января!

Третий полет на Умбриэль оказался самым секретным. «Колибри» доставила в Оазис рекордный вес: восемьдесят шесть тонн! И вскоре в сравнительно небольшом эллинге началась интенсивная возня вокруг корабля по имени «Наутилус». Что значит это слово, Максим не знал, но ему чудилось в нем что-то зловещее. И, соответственно, мысли о «Наутилусе» заставляли Максима зловеще улыбаться. Не приходилось сомневаться, что восемьдесят шесть тонн неведомой пагубы, монтируемой на его борту, со временем обойдутся врагам очень дорого!