сжал кулаки. Опять, это опять происходит. Каждый раз это страшно, душа уходит в пятки каждый раз когда папа оказывается в больнице. В этот же раз, судя по голосу его заместителя который и оповестил нас с мамой, все плохо.

— Н-но сейчас пациенту нужен покой и… — Администратор встретился с убийственным взглядом темно-зеленых и оранжевых глаз, после чего сглотнул. — В триста семнадцатой.

Не слушая его лепет мы рванули к указанной палате. Не обращая на сотрудников больницы которые встречались нам в коридорах, внимания мы быстро достигли нашей цели. После чего мама аккуратно открыла белую пластиковую дверь. Но стоило ей сделать несколько шагов внутрь, как она остановилась. И спустя несколько секунд я увидел как плитку пола закапали слезы. Протиснувшись внутрь, я так же застыл около мамы, в горле же появился неприятный ком.

— П-папа. — Хотелось сразу рвануть к нему, но это могло повредить медицинское оборудование, которого было много. Отец… все его тело было в окровавленных бинтах, целые участки кожи сморщились и стали коричневыми, словно от сильных ожогов. Из его живота же торчало множество трубок, на лице была кислородная маска. В голове начали появляться знания которым меня учил папа и я с ужасом распознавал его раны. Вот пулевые ранения, вот его чем-то рассекло, осколочные, химические ожоги, огромная потеря крови и судя по приборам отравление.

Мама молча плакала, пока в комнату не ворвался врач в белом халате. Но увидев что мы не предпринимаем каких либо действий по отношению к больному, молча встал рядом и просто ждал. Мама же пошатываясь подошла к одному из стульев и сев уперла голову в руки, не издавая каких либо звуков. Лишь мокрые дорожки стекали по ее коже, я сел рядом и обнял ее.

— Д-доктор, что с ним. — Тихим, срывающимся голос спросила мама. Мужчина отвел взгляд.

— Сильнейшая потеря крови, отравление всего организма, а внутренние органы перемолоты в фарш. Хирурги собирали их буквально по кусочкам, сейчас состояние стабильно плохое. Но оно хотя бы не ухудшается, выводы делать рано. Все зависит от вашего мужа.

— П-понятно, спасибо вам доктор-сама. — Мама сложила руки вместе и поклонилась.

— Не стоит, можете звать меня просто Нагаки. Простите, но через двадцать минут вы должны будете покинуть пациента, так как ему предстоит еще несколько обследований и операций. — Мы с мамой кивнули, после чего просто просидели все отпущенное нам время рядом с папой. После чего Нагаки-сан попросил нас уйти.

Мы вышли из больницы и оказались на ночной улице Мусутафу. Везде сияли вывески и горели рекламные огни. По дороге же носились машины, чуть ли не в большем количестве чем днем.

— Изаму, пойдем в магазин. Поможешь мне донести покупки.

— Хорошо мам.

По пути домой мы зашли в один из супермаркетов которые работают двадцать четыре часа. На автомате собирая в тележку продукты мама с потухшим взглядом ходила по рядам. Она тоже хорошо разбиралась в ранениях и понимала насколько велик шанс летального исхода. Поняв что так дело не пойдет я быстро закинул в тележку бутылку вина для мамы и пару пакетиков сладостей для себя. Лишь на кассе, она осуждающе посмотрела на меня когда достала бутылку, но после улыбнулась и потрепала меня по голове и все же не стала оставлять вино на кассе.

Покупок было много, целых несколько пакетов, из-за чего мы вызвали такси, которое довезло нас к самому дома. Открыв железную калитку около таких же ворот, мы наконец-то оказались у себя. Скинув наспех накинутую куртку я пошел в гостиную, прихватив мармеладки и йогурт с собой. Мама сразу же направилась на кухню готовить нам перекус. Я включил телик, переключив на канал новостей. Что там говорили мне было не интересно, просто хотелось что бы на фоне был хоть какой-то звук, который разбавит напрягающую тишину. Чего-либо важного там не звучало, но что бы снять напряжение и отвлечься, подходило. Неожиданно телефон в кармане штанов запищал, оповещая что кто-то звонит. Интересно кто это может быть в такое-то время.

— Алло?

— Изаму? Что случилось? Я видел как вы выбегали из дома, пытался дозвониться, но ты скидывал так что я решил не мешать. — Раздался голос Мономы.

— А, это ты Нейто, привет. Извини что не отвечал просто мой отец попал в больницу вот я и нервничаю сейчас. — Я постарался сказать это как можно более беззаботно, но судя по всему напряжение в моем голосе не услышал бы только глухой. Монома таковым точно не являлся.

— Что с сенсеем? Насколько все плохо. — Я понял что отнекиваться глупо, все равно друг все разузнает. Выдохнув и собравшись с мыслями я все же смог сформулировать ответ. Все это время друг молча ждал.

— Все очень плохо, я не знаю что произошло, но на папе живого места нет. Ужасная потеря крови, куча ран, тело словно обоженно чем-то химическим, а внутренние органы в труху. — Я сглотнул, заканчивать предложение не хотелось. Но я переборол себя. Для Мономы, Когаминари стал словно отцом, поэтому он тоже имеет право знать. — Я не знаю выживет ли он. Врачи говорят что он находиться в крайне плохом состоянии, но пока что все стабильно и ему не становиться хуже. Правда подозреваю что хуже просто некуда, вот и все ха-ха-ха-хе-хе. — Я почувствовал как меня вновь начинает трясти и появляютсья первые признаки истерики.

— Я… я понял Изаму, я могу прийти к вам? — Обеспокоенно раздалось из трубки, но голос был приглушенным и отстраненным, словно Моному мешком цемента в этот момент по голове ударили.

— Нет, давай обсудим все завтра. Прости, просто сейчас я хочу побыть один. Завтра утром встретимся в офисе повторителя. — Не дожидаясь ответа сбросил звонок, может быть некрасиво, но я надеюсь он поймет что мне сейчас немного не до этого.

В этот момент в гостиную зашла мама с подносом на котором находились бутерброды, салатик и купленная выпечка, которую мы просто разогрели. Глаза у мамы были красные от слез, но все же она улыбалась мне стараясь не дать мне раскиснуть. Я же из всех сил улыбнулся в ответ. Ведь я должен быть сильным, сильным как мама и папа. Я должен улыбаться так что бы улыбались и они.

До самой ночи мы сидели рядом и смотрели какой-то фильм, хотя не думаю что из нас двоих обращал на него хоть