Процессия прошла в ворота. Послушники дожидались, когда мимо пройдут последние скорбящие, чтобы закрыть ворота, и уже начали соединять тяжелые деревянные створки, как из темноты и дождя вынырнул Нагаш. Они обеспокоенно взглянули на фигуру в плаще и капюшоне, но не сделали ни малейшей попытки остановить его.

Нагаш зашагал по длинному, освещенному факелами туннелю между первыми и вторыми воротами с таким видом, словно имел все основания находиться здесь. Он рассматривал вырезанные на поддерживающих балках и арках лики: опять безупречные лица, а иной раз что-то похожее на падающую звезду на фоне темной горы. Выйдя из вторых ворот, Нагаш прошел еще несколько ярдов и повернулся, чтобы посмотреть на крепость. С этой стороны окон было больше, а кроме них — длинные галереи под крышей, позволяющие обитателям видеть гору и широкую равнину. Он разглядел там довольно много жрецов и послушников, стоявших небольшими группами и наблюдавших за процессией, приближающейся к подножию горы. Некромант понял, что громадные строения представляют собой одновременно и крепость, и храм. Отсюда жрецы могли регулировать доступ варваров к горе — и главное, к могуществу, которое она могла дать.

Нагаш посмотрел вверх на жрецов, таких самодовольных, чувствующих себя абсолютно защищенными в своей деревянной крепости, и губы его растянулись в омерзительной усмешке. Однажды он покажет им, что такое настоящее могущество.

Примерно через десять миль процессия покинула мощеную дорогу и вышла на каменистую пустошь, раскинувшуюся между вздымающимися курганами, которые, как наконец догадался некромант, вовсе не были природными холмами.

Сотни рукотворных холмов, они затопили равнину перед горой. Их бесконечные ряды тянулись вдоль восточного берега так далеко, как только мог видеть глаз. Величина курганов разнилась: некоторые не превышали размерами грубую варварскую хижину, а другие были больше естественных холмов. Некромант предположил, что построили их жрецы, ибо больше никто доступа на равнину не имел. Сначала из камней выкладывался фундамент, а затем сверху настилался слой из хитро уложенных камней и утрамбованной земли. Самые старые курганы превратились в настоящие холмы, поросшие желтой травой и даже небольшими деревьями.

Это был своего рода некрополь, чем-то похожий на огромные города для мертвых в далекой Неехаре. Нагаш шел между курганами, мысленно лихорадочно перебирая открывающиеся возможности. Здесь, замурованная в земле и камне, покоилась его армия, его воины. Ему не хватало только могущества и знания, чтобы поднять их.

Покинув дорогу, варвары разбрелись между холмами. Каждое семейство шло к своему кургану вслед за двумя жрецами, несущими фонари. Дальнейшее не интересовало Нагаша. Он поспешил к светящимся сферам через равнину, почти к подножию горы.

Именно туда, где остановились верховный жрец и его свита.

Вокруг жрецов собралось не меньше дюжины семей; несомненно, они представляли собой родню атамана и его дружины. Тела, которые они несли так долго, сейчас лежали рядом перед темным входом в курган. Все трупы были обнажены. Волосы им срезали вплотную к черепу, а физические дефекты засыпали темной золой, так что тела практически сливались с темнотой. На каждом трупе виднелись жуткие раны. Нагаш видел достаточно подобных вещей и сразу распознал раны от копий и топоров, нанесенные умелой рукой. Атаман и его избранные воины сражались с куда более превосходящим их противником и потерпели горькое поражение.

Нагаш держался на расстоянии, прячась в тени старого кургана, и наблюдал за тем, как верховный жрец встал со своего трона и распростер руки над погибшими. Гортанным сильным голосом старик начал говорить. Слов некромант не понимал, но легко узнавал интонации и ритм. Жрец проводил своего рода ритуал. Спустя несколько мгновений вступили старшие жрецы, и Нагаш снова ощутил течение невидимой силы, возрастающей с каждым мгновением.

Речитатив тянулся долгие минуты. Ритуал был простым. Ни магических символов, ни тщательно нарисованных кругов: всего-то потоки энергии, исходящие из ободка на лбу у верховного жреца, и остроумно использованные светящиеся налеты на чешуе рыб в фонарях остальных жрецов. Медленно, неуклонно ритуал набирал мощь — и тут некромант увидел, как один из трупов дернулся.

В толпе поднялся вой. Словно в ответ, дернулся еще один труп. Потом еще один. Скоро все они дрожали, сотрясаемые невидимой энергией.

Затем послышался треск мертвых суставов, и мертвецы один за другим сели. Они двигались, как статуи, неуклюже и скованно, словно их вели невидимые руки. Скорбящие снова зарыдали. Некоторые попытались подползти по мокрой земле и дотянуться до своих близких, родственникам пришлось оттаскивать их назад.

Трупы оставались безучастными. Первым на ноги поднялся атаман, за ним — его соратники. Ни разу не оглянувшись, они медленно направились ко входу в ждущий их курган.

К изумлению Нагаша, жрецы продолжали свой речитатив… И тут до него дошло, что скорбному плачу варваров вторят голоса по всей равнине. Верховный жрец не просто оживил тела вождя и его соратников — он предавал земле всех погибших одновременно. Мысли Нагаша лихорадочно метались. Сколько тут тел? Сотня? Больше? Достаточно, чтобы создать небольшую армию, уж в этом-то он уверен.

Верховный жрец и его последователи не святые мужи. Они такие же некроманты и черпают силу из пылающего камня, чтобы управлять телами мертвецов. И в данное время они куда более могущественны, чем он.

Ламия, Город Зари, 76-й год Джафа Ужасного

(—1599 год по имперскому летосчислению)

Архану Черному снилась скачка под бесконечным небом пустыни, откуда на него смотрели лишь звезды и сияющая луна. Бхагарский жеребец словно плыл через дюны, его копыта стучали негромко, напоминая биение сердца. Серебряные колокольчики, вплетенные в гриву жеребца, нежно звенели в такт его бегу, сухой ветер, пахнущий пылью и увядшими специями, ласкал кожу Архана.

Не было конца ни пескам, ни пустоте ночи. Он не заслуживал этого благословения, этого дара. И все же, когда грубые руки схватили Архана и затрясли его, мучительная тоска оказалась ужаснее любой раны.

Он лежал на боку, прижавшись щекой к грязному полу тайного убежища царя. Собственные веки казались Архану непослушными и хрупкими, как древняя бумага. Бессмертный с трудом открыл их и взглянул на фигуру в мантии, стоявшую рядом с ним на коленях.

Лысая костлявая голова и длинная шея В’сорана сильно напоминали Архану грифа. Морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами, крючковатым носом и скошенным подбородком отлично смотрелось бы на статуе самого бога-стервятника. Когда-то давно он вполне мог быть жрецом Уалатпа. Архан знал, что старик более ста лет назад явился в Ламию из превратившегося в руины Махрака и в конце концов отдался на милость Ламашиззара, поскольку ни один из городских храмов не пожелал иметь с ним ничего общего. Вне всякого сомнения, он обладал тайным знанием и колдовскими способностями, с какими не мог сравниться ни один из союзников Ламашиззара. Именно этим объяснялось то, что он сумел примкнуть к секретной заговорщической клике Ламашиззара.