— Как вы могли такое подумать? — уныло и потому крайне неубедительно отозвался Трой. — Быть рядом с вами — истинное счастье для любого мужчины… — Ну вот не нравились ему все эти словесные кружева, так распространенные среди местных аристократов. Он был воспитан совсем в другой среде. Нравится кто-то — соберись с духом и скажи, а еще ленту подари или вечером на выгоне, где собирается молодежь, сядь рядышком с избранницей, возьми за ее ладонь, ну а после проводи до дому. Не нравится — тоже скажи. И зачем нужны все эти многомудрые витиеватости, которые являются всего лишь прикрытием того, что любой нормальный человек называет «Похоть потешить»…

— Вот-вот, — усмехнулась маркиза, — и я о том же. А между тем, если бы вы поделились со мной своими озабоченностями, я могла бы оказаться вам весьма полезной.

— М-м-м… это вряд ли, маркиза. Видите ли, мои озабоченности…

— Заключаются в том, что вы никак не можете подвигнуть наших мужчин взять на себя бремя вернуть на эту землю покой и безопасность? — с легкой усмешкой прервала его маркиза. Трой удивленно воззрился на нее. Эк как точно сформулировала. И вполне изящно. Он бы сам так не смог.

— Н-да… — несколько растерянно начал он, — позвольте искренне восхититься вашей проницательностью.

— Не стоит, — сморщив носик, отмахнулась маркиза. — Лучше примите совет. Если вы хотите добиться своего — объявите бал.

— Бал? — удивился Трой.

— Да, — серьезно кивнула маркиза. — Это лучший способ сдвинуть с места наших трусов.

— Ну-у-у… я бы не стал использовать столь сильное…

— Ах, оставьте, герцог, — маркиза досадливо махнула ручкой, — трусы и есть. Храбрецы, по большей части, еще отходят от ран, а среди тех, кто здоров и полон сил, очень мало кто имеет сердце льва… — Она на мгновение замолчала, а затем задумчиво продолжила: — Хотя вы, наверное, правы. Не стоит быть такой резкой… — Она сделала короткую паузу, а затем продолжила: — Понимаете, дело в том, что мы здесь, на западе, уже очень давно не знали, что такое война. То есть всем, конечно, известно, что война — дело грязное, кровавое, тяжелое. Но известно это нам было по большей части чисто теоретически. Особенно никогда не воевавшей молодежи. Более того, среди них представления о грязи, крови и ужасах войны были в основном очень отстраненными, почти эфемерными, а вот мечты о блеске, подвигах и доблести, наоборот — почти овеществленными. Ну кто из дворянских отпрысков не мечтал мчаться на закованном в латы боевом коне в шеренге столь же блестящих латников, уперев тяжелое боевое копье в упорный крюк? А как картинно должны были слетать с плеч уродливые орочьи головы под ударами родового меча! И даже возможное ранение или в самом крайнем случае (а как иначе-то?) возможная смерть для них были вовсе не бедой, а всего лишь еще одним поводом покрасоваться. Предстать перед дамой сердца с суровым лицом и в белоснежных бинтах, сквозь которые просвечивала сочащаяся из ран кровь, и тем заработать лишний горячий взгляд, побледневшие в волнении щеки, а то и страстный поцелуй — да что может быть лучше для юного героя? И вот такие герои, воспитанные на рыцарских балладах и юношеских мечтаниях, столкнулись с настоящей войной… — Она сделала паузу. Трой тоже молчал. Маркиза проехала еще несколько шагов, после чего снова негромко заговорила:

— Нет, многие закалились и окрепли, как клинок из хорошей стали, который сначала раскалили добела, а затем опустили в кипящее масло или горячую кровь. Но других, тех, что до сих пор вздрагивали во сне, вспоминая, как разлетается на мелкие осколки и брызги человеческая голова под ударом ятагана, как один удар орочьего готендага разваливает даже одетого в неплохой ламелляр человека на две неравные половинки, как изрубленное, изувеченное мясо, еще пару мгновений назад бывшее твоим другом, братом, отцом, умирающе хрипит и вздрагивает, буквально сочась последними мгновениями жизни, среди выходцев с культурного и изнеженного запада оказалось заметно больше.

— А вы много знаете о войне, маркиза, — тихо произнес Трой. Красивое лицо маркизы на мгновение исказилось в страдальческой гримасе, но затем она снова улыбнулась и делано легкомысленно махнула рукой:

— Ах, вы обо мне еще очень многого не знаете, герцог. Но не будем о ненужном. Я хочу сказать, что готова указать вам на вашу ошибку. Вы ведь воспитывались отнюдь не в дворянской среде, не так ли?

Трой кивнул.

— Вот и я о том же. Но вы, несомненно, знаете, что в среде дворян очень большое внимание уделяется чести. Однако, увы, в наших ранее столь тихих и благословенно спокойных местах это понятие заметно выродилось и стало скорее показным, чем истинным. Большинству нет никакой нужды быть истинно честным, достаточно им просто казаться… — Маркиза замолчала, а между ее четко вычерченных бровей залегла едва заметная горькая складка. Трой некоторое время ехал молча, ожидая продолжения, а не дождавшись, осторожно спросил:

— И как знание этого вкупе с объявлением бала может мне помочь?

— О, очень просто, — усмехнулась маркиза, — вы ведь пытаетесь договориться с местными владетелями практически наедине, с глазу на глаз, не так ли?

— Ну-у… не совсем, — осторожно произнес Трой, до которого уже начало кое-что доходить.

— Ай, ваш виконт и парочка-тройка рыцарей со стороны гостеприимного сеньора не считаются, — отмахнулась женщина. — По сути, вас — всего две стороны, то есть слово одного дворянина против другого. Тем более вы же не таскаете за собой нотариуса и не заключаете юридически обязывающего договора, не так ли? Так что любое ваше обвинение во лжи или неисполнении договоренностей просто купируется категорическим отрицанием второй стороны. И потому неопасно. А вот если все это будет проделано при большом скоплении людей… — И маркиза усмехнулась. Трой несколько мгновений обдумывал сказанное, а затем покачал головой.

— А что помешает тем, кто не хочет… ну, или ладно, пусть — боится в этом участвовать, просто не приехать на бал?

— Ну, во-первых, мы женщины, — ослепительно улыбнулась маркиза, — вы себе не представляете, как давно здесь не было настоящих, больших балов. В лучшем случае местные посиделки на три-четыре соседки. Да и те в последнее время очень редки… Так что пусть владетельные бароны и графы только попробуют встать между балом и женщиной.

Трой едва заметно усмехнулся. Да уж, Лиддит по своим привычкам и наклонностям очень далеко отстояла от ехавшей сейчас с ним рядом женщины, но и она также весьма… м-м-м… неоднозначно отреагировала бы, попытайся он воспротивиться, пусть и не часто, но все равно посещающему ее желанию потанцевать и поблистать…

— А во-вторых, — продолжила между тем маркиза, — не приехать по публичному приглашению, это как вполне себе столь же публично показать, что у тебя что-то не в порядке. Нет, даже не с доблестью и честью, это, как вы уже успели убедиться, в наше время не слишком-то и страшно, а с чем-то другим, более для всех здесь, на западе, важным — деньгами, престижем, состоянием дел в хозяйстве. Так что не сомневайтесь — приедут! — И маркиза уверенно улыбнулась. Трой несколько мгновений смотрел на женщину, оценка которой в его глазах только что изменилась на прямо противоположную, несмотря на то что все те черты ее характера и наклонности ее весьма страстной натуры, которые он считал негативными, совершенно никуда не делись, а затем уважительно наклонил голову: