— Это что же, а мне теперь придется читать про спортивную обувь? Про кроссовки всякие, шиповки, тапочки для боулинга… Нэш хихикнул.

— Не хочешь, не читай. Знаешь, что? Ну их, сыщиков в кроссовках. Давай лучше…

Он замолчал. Тишина стала жаркой и вязкой, словно горячая патока. Сэнди прикрыла глаза, ее дыхание участилось.

Пальцы Нэша скользнули под футболку, побродили по ее телу, а затем он вкрадчиво просунул большой палец под эластичную резинку трусиков. Вскоре вся его ладонь легла на самую разгоряченную часть тела Сэнди, и девушка жадно выгнулась навстречу этой нежной ласке. Большой палец Нэша проник в глубь тела Сэнди, и она вся задрожала под его настойчивыми толчками.

Нэш медленно стянул с нее трусики и развел ее ноги в стороны…

Она ожидала чего угодно, но не этого. Он снова массировал ей ступню, но это простое, даже прозаическое действие возбуждало Сэнди сильнее любых ласк и поцелуев. Она стонала, извивалась, пыталась вырваться, но сильные пальцы крепко держали ее, в то время как горящий взгляд Нэша был прикован к ее распахнутым бедрам.

— Как ты… это делаешь…

— Ноги — моя профессия. Я знаю о них все. И умею с ними все.

— Надо же… говорят, есть мужчины, которые… о-о-о… любят только грудь, есть те, кто любит бедра или попки, но мне повезло больше всех. Мой мужчина любит массировать ступни…

— Разве тебе плохо?

С этими словами Нэш наклонился и заскользил губами по гладкой коже ее ноги, все выше и выше… Сэнди ахнула, почувствовав, как его горячее дыхание согревает самую интимную часть ее тела, хотя, впрочем, подогрев ей был не нужен. Плоть пылала и молила о близости. Сэнди выгнулась, словно лук в руках опытного лучника, когда пальцы Нэша легли на возбужденный и напряженный бутон…

— Это называется холм страсти… ты такая горячая, Сэнди…

Она открыла глаза только для того, чтобы увидеть, как его голова скрывается у нее между ног, а потом волны ошеломляющего блаженства затопили ее целиком.

Язык Нэша творил с ней нечто невообразимое, но она жаждала иного удовольствия. Тонкие пальцы хищно впились в мускулистую спину мужчины. Сэнди кричала и стонала, прося о большем, но, когда он выпрямился над ней, демонстрируя пугающую мощь своей восставшей плоти, отпрянула от него почти с ужасом. Этот ужас мгновенно сменился блаженством, когда плоть Нэша заполнила ее всю, и горячее тело мужчины вдавило Сэнди в раскаленный и расплавленный матрас…

Она сомкнула ноги вокруг его талии, упругими толчками помогая ему войти в нее, но Нэш снова и снова ускользал, словно ждал чего-то важного. Наконец он приподнялся над ней, его светлые глаза потемнели от бешеной страсти.

— Скажи, Сэнди, скажи словами, чего ты хочешь? Скажи это…

Он был возбужден так сильно, что это возбуждение передавалось и ей. Сэнди приподнялась под ним, из последних сил выплескивая остатки воздуха из раскаленных легких, прорыдала:

— Возьми меня, Нэш… Возьми меня! Сейчас!

С этими словами она жадно обхватила пальцами его возбужденную плоть и сама направила ее в свое тело… Нэш с глухим звериным рычанием рухнул на нее, и мир завертелся одной огромной разноцветной каруселью…

Чем больше они занимались любовью, тем сильнее Нэш хотел эту женщину.

Тело Сэнди извивалось под ним, губы судорожно втягивали воздух, чтобы в следующий момент прошептать его имя, и страсть Нэша разгоралась с каждым новым всхлипом, вырывающимся из груди Сэнди.

Почему никто не сказал ему, что это может быть так восхитительно!

Хорошо известные ему эмоции и чувства превратились в нечто совершенно особенное, новое, даже пугающее своей новизной. Собственная мужская сила приводила самого Нэша в некоторый трепет. Его плоть реагировала буквально на каждый импульс, исходящий от тела Сэнди, пламя страсти сжигало его внутренности. Казалось, человек просто не в силах вынести такое долгое возбуждение…

Раньше все было не так… Не совсем так… Он всегда знал, что венцом любовного акта является полное физическое удовлетворение и получение удовольствия, это казалось незыблемым и естественным. Он к этому и стремился — всегда, во время всех своих скоротечных и ни к чему не обязывающих романов.

Нет, он был внимателен к женщинам и старался, чтобы им было хорошо, но… в случае с Сэнди это стало необходимым условием. Он хотел, чтобы максимум удовольствия получила она, — тогда и он был счастлив.

Нэш задумчиво погладил трепещущую грудь усталой возлюбленной, потом медленно прижал Сэнди к себе — еще крепче, еще отчаяннее… Она слабо пискнула, протестуя против такого насилия, но Нэш подавил очаг сопротивления крепким и долгим поцелуем в губы. Еще мгновение спустя они вновь любили друг друга, и он все пытался чуть отстраниться от нее, чтобы разглядеть восторг и исступление на прекрасном лице и почувствовать законную гордость — ведь причиной этого являлся он сам.

Они лежали, оглушенные и счастливые, и сознание возвращалось медленно-медленно, а вместе с ним и реальный мир постепенно собирался воедино из разрозненных кусочков тьмы, солнечного света, радуги, аромата персика, тихих вздохов и громких стонов…

Вслед за чувством реальности пришел страх. Нэш даже вздрогнул — таким сильным оказалось это неожиданное чувство.

Нет, он боялся не того, что слишком тяжел для хрупкой Сэнди, и не того, что измучил ее любовью. Просто именно сейчас Нэш осознал, что это блаженство не продлится долго.

— Нэш… мне жаль, но нам придется вылезти из постели.

— Зачем?

— Хороший вопрос. Потому что у меня есть проблема, которую надо решить.

— Ха! И что будет, когда ты ее решишь?

Вот именно. Что будет? Она вернется в Сан-Франциско? И все закончится?

Он мрачно смотрел, как Сэнди идет в душ, потом накрыл лицо покрывалом и задумался.

Однажды — это было в Миннесоте — у него случился довольно долгий роман. Не такой, как обычно. Но и он подошел к концу. Нэш тогда хорошо почувствовал это. Однажды, после короткого и какого-то деловитого любовного акта, он лежал на краю постели и равнодушно смотрел, как его женщина — уже почти БЫВШАЯ — одевается, дрожащими руками застегивает платье, упорно избегает его взгляда… Нэш чувствовал нечто вроде скуки, смешанной с нетерпением, — ему хотелось, чтобы она поскорее оделась, поцеловала его на прощание и ушла, а он бы лег спать. Женщина оделась, встала и пошла к двери. Уже открыв ее, обернулась и сказала ему очень тихо:

— Когда-нибудь ты встретишь женщину, которая заставит тебя чувствовать себя так же, как сейчас чувствую себя я. И тогда ты вспомнишь меня, Нэш Оуэн.

Он тогда сдержался, ничего ей не сказал, не стал язвить или иронизировать, хотя в глубине душе был уверен, что уж он-то от такой напасти застрахован. Почему, лениво думал тогда Нэш, женщины не могут оставаться просто хорошими друзьями с теми, кто с ними спит? Подавай им вечную любовь…