Селеста намеренно выбрала сухой официальный тон.

– Мистер Стэнхоуп неправильно понял ту женщину. - Тут Селеста поняла, что начала не с того, с чего нужно было начать, и пустилась в объяснения. - Я ждала вас в кабинете и невольно слышала разговор между Стэнхоупом и Людмилой…

Мистер Трокмортон прошел мимо Селесты, уселся за стол и сложил руки перед собой. Теперь на фоне ярко освещенного солнцем окна был виден только его черный, четко очерченный силуэт. Тоном, холодным, словно русская зима, он заметил:

– Стэнхоуп говорил с Людмилой ночью.

– Э-э, - замялась Селеста. - Но я думала, что… что Людмилой зовут ту русскую, с которой Стэнхоуп разговаривал в приемной несколько минут тому назад.

– Несколько минут назад? - переспросил мистер Трокмортон после долгой паузы. - Вы слышали, как Стэнхоуп разговаривал с русской?

– Да, Несколько минут назад. Вон там. - И Селеста указала рукой в сторону приемной.

Мистер Трокмортон снова помолчал, затем бросил на Селесту пронзительный взгляд и уточнил:

– И что сказала ему эта русская?

– Что англичанина предали и полиция его арестовала. Ее саму тоже должны были схватить, но она опоздала к месту встречи. Дорожная поломка. Она хотела поговорить с вами… точнее, с хозяином, но я полагаю, что это вы и есть. Стэнхоуп ответил, что вы очень заняты, а затем отослал ее отдыхать.

– Вы понимаете, в чем хотите обвинить Стэнхоупа? - резко сказал мистер Трокмортон.

– Я подумала, что он просто плохо понимает по-русски.

Трокмортон медленно поднялся из-за стола, заслонив своими широкими плечами солнце.

– Даже если это так…

– Русский - очень трудный язык, - попыталась оправдать Стэнхоупа Селеста. - Когда я была в России с русским послом и его женой, они говорили со мной только по-русски, и я волей-неволей выучила этот язык. Они настояли на этом, хотя сами бегло говорили и по-английски, и по-французски.

– Ждите меня здесь, - сказал Трокмортон, направляясь к двери.

Это была не просьба, это был приказ.

Трокмортон шел по коридору, а мозг его тем временем работал с четкостью отлаженного автомата.

«Факт первый: за последний год в моей разведывательной организации участились провалы. Факт второй: русские стремятся к господству в Центральной Азии, как, впрочем, и англичане. Это понятно, ведь Индия и прилегающие к ней районы - непочатый, баснословно богатый край. Факт третий: сам я не могу ничего проверить, потому что не знаю русского».

Трокмортон невольно скрипнул зубами. Он с легкостью мог решить любую математическую задачу. Он разбирался во всех тонкостях дипломатии. Он мог возглавить экспедицию и провести ее сквозь неприступные Гималаи. Мог устраивать приемы, танцевать вальс и даже целоваться с Селестой. А вот понять хоть пару слов, сказанных на любом языке, кроме английского, не мог. Что делать, не дана ему способность к иностранным языкам. Трокмортону было унизительно сознавать, что он чего-то не может одолеть, и тем не менее…

«Факт четвертый: перевод любого документа, написанного не по-английски, я поручаю Стэнхоупу и полагаюсь на его честность. Стэнхоуп владеет русским, немецким, французским и итальянским. Ах да, еще урду и хинди. У моего секретаря способность к языкам, и это я всегда ценил в нем больше всех остальных качеств. Факт пятый: Селеста три года служила у русского посла. Значит, она может быть шпионкой».

Он решительно постучал в дверь спальни, принадлежавшей леди Филберте. Ему открыла Дафти, горничная матери. На Дафти власть Трокмортона не распространялась, горничная служила только леди Филберте, исполняла самые деликатные поручения своей хозяйки и отличалась невероятной преданностью и крепкими нервами.

– Сэр? - спросила Дафти, склоняя свою поседевшую голову.

– Я должен немедленно переговорить с вашей хозяйкой.

Дафти скрылась за дверью, в ту же минуту вернулась и ответила:

– Миледи еще не закончила свой утренний туалет, сэр, но сказала, что вы можете войти.

Он вошел в спальню следом за Дафти и увидел мать сидящей перед туалетным столиком. Она уже была одета в утреннее платье, но без макияжа, и потому выглядела в резком солнечном свете на все свои… Впрочем, зачем уточнять, на сколько лет выглядела сейчас леди Филберта? Скажем лишь, что в эту минуту она была похожа на бледный парус, поникший в безветрии.

– Что у тебя за дело, которое не может ждать? - спокойно спросила леди Филберта.

– Селеста.

– Не смог приручить ее? - подняла брови мать.

– Не в этом дело. Она сказала, что Стэнхоуп солгал мне сегодня.

– Она так сказала?

Дафти принялась накладывать пудру на щеки хозяйки. Леди Филберта неудачно вдохнула душистое облачко и громко чихнула.

– Почти так. Она считает, что Стэнхоуп слишком плохо понимает по-русски.

– Ну да, сама-то она хорошо знает русский, - кивнула леди Филберта, - но откуда…

– Она была в моем кабинете.

Трокмортон пересказал матери всю историю, а Дафти тем временем продолжала хлопотать над лицом хозяйки. Когда Гаррик закончил, леди Филберта взяла из рук Дафти банку с румянами и сказала своей горничной:

– Дорогая, ты не могла бы пойти и поискать Людмилу? Она должна быть где-то в доме. Скажи, что нам очень нужно поговорить с ней.

Дафти молча кивнула.

– Поспеши, и постарайся не попасться на глаза Стэнхоупу, - добавила леди Филберта.

Дафти еще раз кивнула и вышла за дверь.

– Значит, русские раскрыли тебя, - задумчиво сказала леди Филберта. - Впрочем, ты занимался Центральной Азией целых четыре года, это не могло остаться незамеченным.

– Это касается не только меня, но всех нас, - заметил Трокмортон, стараясь сохранять спокойствие и трезвость мысли. - Нам придется усилить охрану.

– Дети, - приложила руку к сердцу леди Филберта. - Русские не остановятся перед тем, чтобы выкрасть Пенелопу или Кики и получить от тебя в обмен всю информацию.

Он уже успел подумать об этом.

– Дети все время будут под охраной, даже когда они в доме.

Трокмортон лично подбирал охранников, но можно ли верить кому-нибудь после того, что случилось со Стэнхоупом?

– Если Дафти и найдет Людмилу, как мы будем с ней говорить? - спохватился он. - Нам нужен переводчик. Ведь у тебя тоже нет способностей к языкам.

– Да, и мне очень жаль, что это передалось тебе по наследству, - леди Филберта провела яркой помадой по верхней губе. - Но если Людмила в доме, то одного этого будет достаточно, чтобы перестать доверять Стэнхоупу.

– Но почему? Почему он обманул нас? Что могло заставить его пойти на ложь, на предательство, и это после стольких лет нашей дружбы?