Трясущимися руками Сергей порвал бумагу на мелкие клочки. Сложил их в пепельнице аккуратной горкой. Зашарил по карманам в поисках спичек. Ах, вот зажигалка. Ничего, тоже подойдет.

Но почему из маленькой зажигалки «Крикет» вырвался целый сноп ярко-синего пламени? Так недолго и пожар устроить. Почему из-за горстки бумажных обрывков вся квартира наполнилась дымом и гарью? Сергей почувствовал, что не может больше дышать.

Туман скоро рассеялся. Сергей немного успокоился, отдышался, и вновь повернулся к экрану телевизора.

И вновь увидел прямо перед собой кошмарную фигуру из своего сна.

Пальцы нащупали рукоять табельного пистолета. Так просто он не дастся. Сергей выстрелил, целясь в голову. В последний миг своей жизни Сергей еще успел разглядеть лицо этого монстра.

Лицо было его собственное.

Потом все кончилось, и темнота поглотила его.

Светлана Самсонова появилась ровно в десять. На звонок ей никто не открыл. Светлана уже собиралась уходить, когда обнаружила, что дверь не заперта. Раньше Сергей такого никогда себе не позволял. Интересно, что он на этот раз придумал?

В квартире стоял резкий неприятный запах. Сергей лежал посреди комнаты на боку, почти касаясь подбородком колен. Рядом валялся пистолет. Подойдя ближе, Светлана увидела, что вокруг его головы растеклась большая лужа крови. Но там было что-то еще. Какие-то странные желто-серые сгустки. Боже мой, это, наверное, его мозги.

И лишь тогда, осознав наконец, случившееся, женщина зашлась в истошном крике.

Алексей Сергеич Иващенко, крупный мужчина средних лет, блаженствовал в ванной. Горячая вода, нежная пена, запахи ароматических солей всегда успокаивали его. Для полного счастья он прихватил с собой «Одиссею капитана Блада» и теперь внимательно следил за перипетиями пиратских разборок.

Почему-то это подростковое чтиво тоже действовало на него благотворно. А сейчас он нуждался в отдыхе как никогда.

Сам себя он называл эстетом и гедонистом. В общем-то так оно и было. Алексей Сергеич действительно любил вкусную еду, красивые вещи и телесный комфорт. Он считался одним из самых богатых и преуспевающих торговцев антиквариатом в Москве.

Наживать состояние Алексей Сергеич начал давно, еще лет двадцать назад. Тогда он был всего лишь нищим студентом. После третьего курса поехал в стройотряд — подработать. Кто бы мог подумать тогда, что эта поездка определит всю его дальнейшую судьбу!

Совхоз Андрюшино, райцентр Куйтун… Боже мой, как давно это было! До сих пор помнит Алексей, как поразила его красота сибирских лесов

Но на фоне величественной и гордой красоты Сибири особенно жалкой, грязной и убогой казалась жизнь ее обитателей.

Покосившиеся избы, деревянные тротуары, по деревне бродят одичавшие, грязные и худые свиньи и коровы… Чем и как живет местное население — неясно. Уже тогда, в семидесятые это было Богом и людьми забытое место.

Оставшиеся в деревне мужики уже тогда спились окончательно, причем в целях экономии потребляли какое-то жуткое пойло мутно-зеленого цвета, пахнущее ацетоном.

Алексей работал на пилораме. Его напарником был страшно худой, словно высохший от пьянства бывший зек по имени Николай. Освободился он всего полгода назад, считался ссыльным и уехать никуда не мог. Да и некуда и незачем ему было ехать. Поэтому и прижился бывший з/к в избе у одинокой сибирячки Анны Прохоровны. К тому времени она разменяла пятый десяток, но женщина была свежая, разбитная, и, что особенно странно, жизнью не шибко умученная. Нежданному сожителю Анна Прохоровна была только рада. «Какой ни есть, а мужик. Хоть пьяница, конечно, зато тихий». И то сказать, был Николай действительно редким молчуном. За весь месяц, что проработали они вместе, Алексей от него и слова не слышал. Так и не узнал ничего о прошлой жизни случайного напарника, ни о том, за что он был осужден.

Перед отъездом зашел проститься. Анна Прохоровна тут же захлопотала вокруг стола, сооружая немудрящую закуску. Накладывая квашеную капусту, отодвинула с кадушки какую-то почерневшую доску. И вдруг… Словно в душу глянул Алексею старинный, строгий иконный лик.

— Анна Прохоровна… Откуда это у вас?

— Что? Ах, это, — отмахнулась она. — У нас этого добра раньше пруд пруди было. Деревни-то кругом раскольничьи, кержацкие. А уж сколько их в печках сожгли, да возле сельсовета топором порубили…

Через час Алексей уже трясся в стареньком, раздолбанном автобусе по грунтовой дороге в райцентр. С собой он увозил икону, бережно завернутую в чистое полотенце. Анна Прохоровна охотно согласилась уступить ее всего за десятку. Зачем ему икона — он точно не знал, как и все почти его сверстники был неверующим, но почему-то на хотелось оставлять такое чудо в грязной избе на кадушке с капустой.

С тех пор и зачастил Леша Иващенко в «турпоездки» по сибирским деревням. Нищие старухи, едва сводившие концы с концами на грошовую колхозную пенсию охотно расставались с бесценными иконами. Если артачились — никогда не настаивал, улыбался, разводил руками — мол, простите, что взять с дурака, и сразу же уходил.

Хоть и считался Леша преступником, но угрызений совести не испытывал. Он не грабил, не убивал, старухам платил, по их понятиям, щедро, а что до «расхищения национального достояния», то в печках за незабываемые революционные годы его сгорело много больше.

А дальше — пошло — поехало. Появились в руках легкие, шальные деньги, а к хорошему человек привыкает быстро. Уже не казалась привлекательной работа инженера-электронщика с окладом 120р. Конечно, и бизнес тогда был опасен, могли посадить, и надолго.

Да вот — Бог миловал.

От всех потрясений и перемен Алексей пострадал не особенно, ибо заблаговременно переводил все свои деньги в симпатичные зелененькие бумажки с портретами заокеанских президентов. Конечно, опасно это было. Обменный курс был совсем другой. Это сейчас за доллар дают пять тысяч, а тогда — десять лет.

В те времена Алексей Сергеич постепенно приобрел вкус к красивой жизни, научился наслаждаться каждым ее мгновением. Невесть откуда появились у него вальяжные замашки московского барина. А уж в своем бизнесе Алексей Сергеич разбирался так, что иным искусствоведам и не снилось.

Так бы и жил себе дальше Алексей Сергеич, если бы не встретился на его пути Коля Бык.

Выбор у него был простой — отдай все, или умри. Как человек неглупый, Алексей Сергеич понимал, что даже если будет покорным, в живых его все равно не оставят. А потому, как он не был напуган, но стал искать выход из создавшейся ситуации. Алексей Сергеич не только не имел контактов в криминальной среде, но и вообще не было у него ни напарников, ни подельников, ни близких друзей. Он всегда был один, потому что знал: случись что — продадут. И только теперь впервые об этом пожалел. Не то что проблему решить — просто посоветоваться, поговорить не с кем.

Один человек родится, и умирает тоже один.