Борьба с немецкой пропагандой и разведкой

Немецкая разведка в этот период времени буквально засыпала прифронтовые районы листовками, в которых назывались сроки вступления немцев в г. Грозный, Махачкалу, Баку и т. д. Всячески запугивая слабовольных людей из местного населения, определенное влияние листовки оказывали и на некоторых военнослужащих. Не случайно в директиве Главного Политического Управления Красной Армии от 17 августа 1942 года было дано предостережение: «За последние месяцы немцы усилили вражескую пропаганду среди наших войск. Наряду с известными ранее формами этой пропаганды (листовки, книжки, «пропуска», инструкции по переходу на сторону немцев, фотографии с текстами, журналы на русском языке и т. д.), они широко используют громкоговорящие установки с фальшивыми подделками наших брошюр и газет». (Архив МО СССР, ф. 348, 5620, д. 75, л. 288).

Припоминается случай, когда немцы на одном из участков фронта, пользуясь недостаточной бдительностью наших солдат и офицеров, переодев роту солдат в наше обмундирование, под провокационные крики «Не стреляйте! Идут свои!» переправились через р. Терек и нанесли нашим войскам значительный урон. Этот факт был предметом серьезного разбирательства.

Имело место и такое. Группа солдат оборонительного района из шести человек, проявив трусость и начитавшись немецких листовок, решила дезертировать и уйти в горы. Прихватив оружие, продукты питания и фашистские листовки с пропусками для сдачи в плен, под покровом ночи они ушли в горы Урус-Мартановского района, рассчитывая на всемерную поддержку местных колхозников. Но, когда они появились в селении и стали спрашивать, как пройти к немцам по горным дорогам, нашлись три колхозника, которые под предлогом сопровождения их по назначению доставили в районное отделение милиции, где находилась опергруппа особого отдела. Оказавшись в ловушке, дезертиры пытались сопротивляться с применением оружия. В короткой схватке двое из них были убиты, а остальные доставлены в Особый отдел Грозненского оборонительного района и понесли заслуженное наказание. Колхозники Толаев, Бондаев и Тураев командованием Северной группы войск Закавказского фронта награждены именными часами. Для проведения шпионажа и других диверсионных актов немецкая разведка засылала в Грозный подготовленных в своих школах разведчиков-диверсантов.

Вверенный мне особый отдел Грозненского особого оборонительного района работал с предельной нагрузкой. Усиленная патрульная служба силами частей 8-й дивизии войск НКВД ежедневно доставляла к нам десятки задержанных по различным причинам. Среди них были паникеры и дезертиры, уголовные элементы и лица без определенных занятий, которые прикрывались убедительным пояснением — отходом в тыл от наступающих немецких войск.

Но нас, особистов, естественно, больше всего интересовали шпионы и диверсанты противника, которые несомненно были в людском потоке. В то время мы работали непрерывно, не зная отдыха и сна. И результаты такого труда нередко нас радовали. Очень приятно вспомнить, что тогда с моей стороны как начальника и со стороны моего заместителя, подполковника Данилова Петра Степановича, не требовалось никаких усилий, чтобы заставить так напряженно работать оперсостав. Сама военная обстановка рождала невиданный энтузиазм, инициативу и железную дисциплину. Тогда не было в нашем лексиконе таких выражений: «трудно», «не могу», «не получается». Достаточно было сказать: «Нужно». Это магическое слово делало невероятное. Однажды ночью ко мне в кабинет вошел старший следователь майор Петр Семенович Литвак. Тогда ему было 40–42 года. Это опытный работник и нам он казался стариком, особенно, когда проявлял излишнюю осторожность в решении вопросов. Он спокойно сел в кресло, стоявшее у стола, и так негромко сказал:

— «Анатолий Михайлович, вы, видно, очень хотите спать?». Я ответил: «Да». Затем, помолчав, он добавил: — «Хотите, чтобы сон, как рукой сняло?». Я почувствовал загадочность его шуток и сказал: «Петр Семенович! Ближе к делу».

Не торопясь, он сказал:

— «Три дня я работаю с одним задержанным Ковалем Николаем Григорьевичем, 1916 года рождения, уроженцем г. Ростова-на-Дону, который выдает себя за осужденного на 3 года лишения свободы за мелкую кражу (квартирная кража). Отбывал наказание в исправительно-трудовой колонии в г. Ростове-на-Дону. С занятием города немцами все заключенные были освобождены, и он, как «преданный» советской власти человек, решил перейти линию фронта и податься в тыл, чтобы отбыть оставшийся срок наказания или пойти на фронт, если возьмут, доверят. До суда он, якобы, работал на заводе «Ростсельмаш» токарем, в Ростове осталась престарелая мать. Однако эта легенда, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики. В моем распоряжении нет конкретных данных о его принадлежности к разведорганам противника, но интуиция подсказывает, что дело обстоит именно так. Мои сомнения основываются на следующем:

— Чрезмерно спокойно ведет себя на допросах.

— Навязчиво признает свою вину и готовность отбывать оставшуюся меру наказания, чтобы только потом попасть в действующую армию.

— Имеет паспорт, в котором сделаны все отметки до судимости, давность которого 4 года, но слишком уж мало изношен.

— Находившийся три дня вместе с Ковалем в камере Железнов рассказал, что «К» в разговоре проявил беспокойство по поводу потери своего друга где-то недалеко от Грозного. Осторожно интересовался, скоро ли освободится Железнов, откуда он и куда намерен следовать, где проживают родственники. Далее «Ж» сказал, что, как ему показалось, «К» ночью не спит, внимательно наблюдает за всеми, находящимися в камере, что-то ощупывает в своей одежде. Таковы мои данные, — заключил Петр Семенович, — и я хотел бы знать ваше мнение.

«Во-первых, — сказал я, — вы добились своего, и я уже не хочу спать. Во-вторых, вы только посеяли сомнения, что не самое трудное дело. Главное, по-моему, состоит в том, чтобы дать исчерпывающий ответ по каждому пункту сомнении. А это задача куда потрудней, Петр Семенович! Полагаю, дебатов по этому вопросу не будет, поэтому прошу разработать план мероприятий, показать его мне и немедленно начать исполнение.

Так началась история изучения Коваля. Проведенный квалифицированный обыск помог обнаружить микроскопический кусок плотной бумаги, на котором с помощью лупы удалось прочитать: «ст. Червленная Мирза 13–69–00/20–21». Экспертиза паспорта никаких отклонений не установила. Время содержания под стражей «К» кончалось. Надо было принимать безотлагательное решение. Опрошенный «К» по обнаруженной записке показал, что вместе с ним в заключении находился парень, зовут которого Мирза Танбаев. Его родственники проживают на станции Червленная. Вместе с ним перешли линию фронта и намеревались остановиться на отдых у его родственников, но ввиду задержания «К» на окраине города, он потерял своего друга. Адреса его он не знает, известно только, что дом находится в 300 метрах от станции. Значение цифр в числителе объясняет, как пройденное расстояние от Ростова за 3 дня, а 20–21 номер домов родственников Мирзы.

Рано утром следующего дня группа оперработников вместе с «К» выехала