– Но она мне ничего не сказала на допросе. Почему?

– Думаю, что я знаю эту причину…

– ???

– Просто она – порядочный человек.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Лишь то, что я оказался последней скотиной и так и не признался ей в том, что я – это вовсе не он, понимаешь? Я воспользовался ее состоянием, пригласил на кофе…

– …к себе домой… Все понятно… Вот черт!

– Да. Так оно все и было. Представь, каково мне сейчас?

– Значит, она ничего не сказала, потому что так и не поняла, как же могло такое случиться, что она была с Нагаевым в то время, как он фактически был уже мертв?

– Нет… Думаю, что уже на следующий день, когда мы с ней снова встретились, или через пару дней она, конечно, узнала от своих знакомых о смерти Нагаева и поняла, что была с другим человеком, но разве она может кому-нибудь признаться в этом, посуди сам? Мало того, что она себя осуждает за легкомыслие, так еще боится подставить меня на тот случай, если я, к примеру, женат… Понимаешь?

– У тебя есть доказательства?

– Приходи ко мне домой, сними отпечатки ее пальцев везде, где она была… Я весь в ее отпечатках, и я люблю ее, понимаешь? Я постоянно думаю о ней. Я же понимаю, что произошло… Что мне делать?

– Вы даже не познакомились… – Сергей Котельников задумался. – Ничего себе история.

– Я только знал, что ее зовут Вера… – И Александр рассказал ему о том, как он пытался выяснить фамилию Веры, чтобы разыскать ее, как вышел на Августу, которая, по сути, и предложила ему стать адвокатом ее подруги. – Я только что от Августы и сразу к тебе. Я хочу увидеть Веру, поговорить. Устрой мне встречу, я должен приободрить ее, объяснить ей, кто я на самом деле, и хотя бы немного поднять ее дух. Понятное дело, что она никого не убивала, пистолет ей подкинули, и я, поверь, сделаю все, чтобы этого человека найти. Я даже предполагаю, кто это мог быть…

– И кто же?

– Либо ее муж, либо та женщина… Августа мне рассказала, что он сделал. Представляешь, привел в дом женщину, молодую, красивую, и они жили прямо на глазах Веры. Она чуть с ума не сошла. Поэтому-то и решила обратиться за помощью к психотерапевту. Августа сказала, что Вере было очень плохо, депрессия… Оно и понятно.

– Знаешь, у меня буквально полчаса тому назад был твой коллега, Захар Собакин… – вдруг сказал Котельников и как-то недоверчиво посмотрел на Александра.

– Захар? И что же? При чем здесь он, его визит?

– Он был другом Рената Нагаева, очень любил его, был привязан к нему, и смерть друга потрясла его. Ты бы видел, как он, такой большой и сильный, плакал вот тут у меня…

– Серега, не томи… При чем здесь он?

– Да при том, что он был в курсе дел Рената. Так вот, Нагаев жаловался ему, что его в последнее время одолевают телефонные звонки. Звонит женщина по имени Вера. Просит его о встрече. Плачет, говорит ему о своей любви, о том, что у них растут дети и все такое… Ренат же был психотерапевтом, и у него были разные клиенты. Возможно, это совпадение, но эту ненормальную, которая угрожала ему смертью в случае, если он не ответит на его любовь, зовут Вера.

Александр был сбит с толку. Грубые намеки Котельникова, что та ненормальная, что угрожала Нагаеву, и та чудесная женщина, с которой он занимался любовью, – одно и то же лицо, оставили в душе горький осадок. Нет, он и мысли не мог допустить, что это так, но все же ему стало неприятно еще и потому, что он ведь, ничего не зная об этих телефонных разговорах, открылся Котельникову, признался в своей связи с Верой Боровской. Что теперь он подумает о них двоих?

– Сергей, мы не можем ничего утверждать, согласись. У тебя есть факты: обнаруженный у Веры дома пистолет и записки, в которых говорится о том, что она должна была встретиться с Нагаевым, так?

– Так.

– На пистолете ведь нет отпечатков ее пальцев, можешь мне даже не отвечать, потому что я и так это знаю… Их не может там быть, потому что Вера никого не убивала и в момент убийства находилась у меня в квартире. Я могу это подтвердить. Поэтому, я прошу тебя еще раз, позволь мне встретиться с ней, мне надо успокоить ее и сказать, что я готов свидетельствовать в ее пользу и подтвердить, что мы с ней были вместе. Для нее это важно. Пойми, ей и так было нелегко, а тут еще это обвинение…

– Но, Саша, разве ты не понимаешь, что не бывает дыма без огня?

– В смысле?

– Ведь кто-то все-таки подкинул ей, как ты считаешь, пистолет. Зачем? За что? Что она такого могла сделать, чтобы с ней так поступили?

– Скорее всего, от нее просто хотели избавиться.

– И для того, чтобы избавиться от Веры, убили Нагаева? Могли бы в таком случае убить кого-нибудь попроще, прости меня за цинизм…

– Я о записке. Убийца увидел записку и понял, что Вера должна встретиться с этим доктором там-то и тогда-то. Думаю, что это и послужило причиной, толкнувшей преступника убить именно Нагаева. Так часто бывает: убили одного человека, и все думают, что вот это-то преступление и является как бы основным, мотивным, а на самом деле доктора Нагаева убили для другой цели – чтобы избавиться от Веры Боровской.

– Убил бы тебя, Саша, за такие слова. Ладно, не злись. Я могу прямо сейчас устроить вам встречу. Но при условии, что ты позже подпишешь все необходимые бумаги.

– Не вопрос.

Пока Сергей звонил, чтобы устроить встречу, Александр сам сделал себе кофе, выкурил две сигареты и теперь сидел, ошарашенный свалившимися на него проблемами, не представляя себе, что он сейчас скажет женщине, которую начал обманывать с первых секунд их общения. Как объяснит ей, что все это вышло как бы само собой и что он, лишь увидев ее и услышав ее голос, был охвачен страстью. Что он готов был в ту минуту выступить в роли не только психотерапевта, но и кого угодно, лишь бы только быть рядом с ней, чувствовать ее присутствие.

– Старик, ее сейчас приведут. Вы тут побеседуйте, а я побуду в соседнем кабинете, меня там один тип дожидается… Говорит, что тоже знал Нагаева и готов помочь следствию найти убийцу, представляешь? Мне только что сообщили. Надеюсь, что вы не сбежите… – Он ухмыльнулся, словно заранее зная о том, что все именно так и будет, и вышел. А через минуту дверь открылась, и в кабинет вошла Вера Боровская.

Увидев у окна мужчину, она – он стоял против света – не сразу узнала Александра. Быть может, увидела Котельникова, который допрашивал ее здесь не так давно. И лишь спустя несколько мгновений ахнула и прикрыла рот ладонью. Она молча смотрела на Мещанинова и лишь качала головой.

– Ты прости меня, Вера, я не Нагаев… – И Александр, подойдя к ней, обнял ее. Под его руками ее тело дрожало. Он понял, что это нервная дрожь. – Ты не должна ничего бояться. Я буду заниматься твоим делом. У тебя есть алиби, и тебя выпустят под залог, я в этом просто уверен. Деньги найдем… – Он поцеловал ее и еще сильнее прижал к себе, словно боясь, что она может упасть: – Я – адвокат. Я искал тебя, знал, что тебя послала к Нагаеву какая-то Августа, я нашел ее через Собакина, пришел к ней, а она, когда узнала, что я адвокат, сразу же рассказала о твоей беде, сказала, что ее подруга задержана и подозревается в убийстве… Вот такая история.