От такого вопроса Годунов и все трое Скуратовых похолодели и попятились.

— Батюшка, они всего лишь мою волю сполняли! — звонко выкрикнул царевич. — Это же простолюдины, какой с них спрос?! Я приказал, с меня и спрашивай!

— Спрошу, чадо, не беспокойся! — Иван Васильевич весомо опустил посох ему на плечо. — Так где ты скрывался, отрок?

— Под кровлей церкви, — опустил голову мальчишка. — Отзвенел, а опосля нырнул под стропила. Ну, чтобы на ступенях не попасться. Обождал, пока слуги разойдутся, и спустился. Тут и встретил испуганную Ирину Федоровну. Она ничего не понимала, не ведала.

— Это правда, дитя? — Царь перевел взгляд на девочку.

Та понурилась, прикусив губу.

— Ну, хоть кто-то мне сегодня не врет! — Иван Васильевич вернул посох на брусчатку: — Пошли оба вон с глаз моих! И так просто, Федька, я тебе это не спущу!

Дети повторного приглашения ждать не стали, отступили и шустро скрылись за углом.

— А вы… — повернувшись к боярам, буквально зарычал государь всея Руси. — Вы, мужи великовозрастные… Ладно, мальчишка слабоумный, десять лет от роду, но вы-то каким местом думали?! Борода до пояса, а ума с мизинец! Не знаете, зачем человеку голова нужна? Вам прояснить?!

Скуратовы втянули головы в плечи. Они явственно пытались угадать, где именно встретят рассвет — в петле али на плахе?

Посох взметнулся в воздух, описал дугу и опустился на плечо рыжебородого боярского сына:

— Как тебя звать, смерд несчастный?

— Малютой, государь, — просипел тот. — Из рода Скуратовых, которые Бельские. А сие братья мои.

— Афанасий Иванович! — громко призвал Иван Васильевич.

— Да, государь! — отозвался монах, стоящий высоко на ступенях.

— Тут служивые зело дурью маются. Вестимо, заняться нечем. Вот их ты в Дубровь и отправь, коли здесь заскучали!

— Да, государь!

Царь снял свое оружие с плеча служивого, пристукнул им о брусчатку.

— Малюта!

— Да, государь! — встрепенулся Скуратов.

— Этого балбеса с собой захвати, — царь указал посохом на Бориса. — Пущай тоже проветрится!

Иван Васильевич прошел мимо боярских детей куда-то далее, а монах на лестнице поманил провинившихся слуг пальцем:

— Сюда идите, служивые!

Вслед за пожилым келарем бояре вошли в царские палаты, сразу отвернули в какой-то узкий коридор, упершийся в келью с узким окном и низким бугристым потолком. В ней помещались только стол и узкая лежанка, застеленная, однако, бархатным покрывалом. Все это заливал светом трехрожковый держатель с тремя сладко пахнущими восковыми свечами.

— Стало быть, так, — опустившись за стол, пробормотал монах. — Дошло до нас, что боярин Казарин из Дуброви близ Великих Лук злоумышляет нечто крамольное и иных людей служивых на измену подговаривает.

Князь Вяземский взялся за перо, быстро заполнил одну грамоту, затем вторую.

— Сие приказ, сие подорожная, — дунул он на желтоватые листки и протянул Малюте. — Крамольника взять и доставить. Зело советую отбыть до рассвета. Опосля расходные деньги получите. Коли сегодня еще хоть раз Ивану Васильевичу на глаза попадетесь, отправитесь ужо не в Великие Луки, а китайские земли за Яиком искать. Все ясно?

— Благодарствую, княже, — низко поклонился Малюта и повернулся к братьям: — Пошли! Холопов кличьте, и седлать!

Боярские дети дважды повторять приказа не заставили, бегом помчались к выходу и вниз по лестнице.

— У меня даже лошади нет! — громко предупредил Борис, с трудом поспевая за Скуратовыми.

— Не боись, боярин! — оглянулся через плечо Малюта. — За такой подарок я тебе своего скакуна с легкостью отдам, сам на розвальни рыбные заберусь!

— За какой? — не понял стряпчий, вместе с братьями спустившись с крыльца.

— Так ведь то служба, боярин! — Малюта с силой хлопнул задержавшегося Третьяка ладонью по спине. — И не просто служба — по личному царскому повелению отправляемся! При государе мы оказались, среди свиты близкой! Тут не просто серебро казенное важно, тут себя надобно так показать, чтобы уж точно не забыли, чтобы Иван Васильевич приблизил и дело какое новое поручил. Такая удача раз в жизни выпадает, боярин! Так что поклон тебе до земли, а за царевича свечу рублевую во Ржеве поставлю! Вот уж свезло так свезло!

7 марта 1567 года

Крепость Белая на реке Обша

Обоз с пустыми санями шел ходко, ничуть не отставая от верховых. Тем паче что речной лед был идеально ровным, не зная оврагов и холмов, ям и кочек. Хоть во весь опор гони — лошадь ни разу не споткнется. Одна беда — река временами принималась описывать очень крутые петли, так что мчаться на рысях все же не следовало.

Река повернула вправо, и на левом берегу открылась высокая крепость: земляной вал высотой в три человеческих роста, поверх него — бревенчатые стены с башнями на углах. Из черных прямоугольников бойниц выглядывали толстые жерла тюфяков. Твердыня стояла в крайне удачном месте — река огибала ее почти полностью, и, чтобы замкнуть водяную преграду рвом, потребовалось прокопать всего две сотни шагов низкого перешейка.

Правда, столь удобная площадка оказалась слишком маленькой — и потому для всех обитателей города места внутри не хватило. Множество жилых дворов просторно расположились окрест города, по разные берега от крепости.

— В юности я с этих валов часто на санках катался, — признался развалившийся в санях Малюта. — Все катались. Я страстно мечтал сесть воеводой северной башни. С нее хорошо видно наше подворье, и я воображал, как стану истреблять схизматиков и татар, лезущих к моему дому. Потом я мечтал стать богачом, знатным боярином, каковой способен содержать башню, владеть ею, жить в ней. Ну, ты понимаешь, Борис Федорович. И вот я уже четвертый десяток заканчиваю, ан не то что башню содержать, на отцовское подворье токмо хватает. Жизнь, жизнь. Горько расставаться с мечтами, боярин. Ты еще совсем юн. Так что мой тебе совет, Борис, выбирай мечты, каковые возможно достигнуть.

— Я постараюсь, боярин! — пообещал Борис, покачиваясь в седле.

— Верно ли? — закинул голову назад Малюта. — Тогда скажи, о чем ты мечтал в своем ребячестве?

— Мечтал наесться досыта, — честно признался стряпчий. — Вернее, я мечтал никогда не голодать. Каждый день кушать вкусно и досыта. Иметь возможность кушать все, чего только ни пожелаю.

— Да уж, сие желание куда разумнее, нежели башню захотеть, — добродушно рассмеялся боярский сын. — Не всем, знамо, сего добиться удается, но хотя бы многим. Однако же обещаю, сегодня твоя мечта воплотится точно!

Обоз свернул с реки направо, на уходящий к западу проулок между простенькими жердяными изгородями. Сани проползли через площадь, мимо колодца, повернули к зажиточной избе, размером заметно больше прочих и стоящей к тому же на каменной подклети. Проем между домом и высоким бревенчатым амбаром перекрывали крашенные дегтем тесовые ворота и такая же черная прочная калитка.