– Вот бы мне определиться, чем я хочу заниматься в жизни, – облизав пальцы своим причудливым языком, говорит Аджита. – Ты в этом обошла всех, Из. И это потрясающе. Но я немного завидую. – Вздохнув в очередной раз, она начинает рыться на дне пачки. – Но мне одно не понятно. Как, черт возьми, мы должны определиться в восемнадцать лет? Мы еще в себе-то не разобрались, но уже должны выбрать, что будем делать следующие полвека. Это безумие.

Интересно, говоря «в себе-то не разобрались», думала ли Аджита о своей сексуальной ориентации? Может, она все еще не определилась?

Дэнни ерзает, отчего, несмотря на скудную массу его тела, диван скрипит.

– Но мы разберемся. Каждый из нас. Ведь мы поддерживаем друг друга, верно? Джит, если у тебя есть какие-нибудь мысли о карьере, я готов их выслушать. – Я улыбаюсь. Давно не слышала, чтобы он так ее называл. – Я знаю, что родители давят на вас с Праджем, как пресс, но должно же у тебя быть любимое занятие. С этого и начнем, хорошо?

На самом деле, невероятно приятно снова увидеть старого Дэнни. Он всегда становится таким милым, когда поддерживает Аджиту или меня. Несмотря на то, что его чувства ко мне слегка испортили наши отношения, он все еще такой же славный и готов подставить свое плечо, не прося ничего взамен. Я скучала по этой его версии. Может, потусоваться с Праджем оказалось хорошей идеей: у Дэнни не так-то много друзей-парней.

– Спасибо, Дэ, – говорит Аджита. – Есть несколько профессий, которые мне нравятся, но, думаю, если я скажу родителям, что хочу попасть в индустрию моды, их хватит удар. – На ее лице появляется грустная улыбка. И я снова задаюсь вопросом, не думает ли она и о других вещах, которые должна рассказать родителям. – А, впрочем, может, нам и не придется ничего делать, – добавляет она. – Иззи разбогатеет и купит нам особняк.

Пока Аджита разглагольствует о преимуществах дружбы со всемирно известной комедианткой, большая часть из которых связана с получением вещей на халяву, на мой телефон приходит сообщение с неизвестного номера: «Хай, Иззи, это Закари. Вон. Услышал о твоем сценарии – поздравляю! Вспомнишь обо мне, когда станешь знаменитой?»

Украдкой, чтобы Дэнни не увидел, как я общаюсь с его заклятым врагом, я отвечаю: «Спасибо! Слухи быстро разлетаются. Надеюсь, у тебя все хорошо».

Проходит две секунды, и снова «бззз-бззз».

«Все отлично, спасибо. Не могу перестать думать о прошлых выходных».

А НИЖЕ – ФОТО ЕГО ЧЛЕНА. Я не вру. Фотография его эрегированного члена. Я чуть не роняю телефон от ужаса и отвращения. [Ладно-ладно, любопытные вы стервы. Он чуть длиннее и чуть тоньше среднего, а еще слегка отклоняется влево. Всё, счастливы?]

Я честно не знаю, почему парни думают, что кто-то возбудится, увидев фото их члена, которое у них даже не просили. Они когда-нибудь вообще видели пенис? Неужели они смотрят на свои гениталии и думают: «Да, выглядит отлично»? Нет. Уверена.

Кажется, Дэнни заметил ужас и отвращение, охватившие меня, потому что на его лице появляется странное выражение, но, к счастью, они с Аджитой как раз перешли от обсуждения малозаметного успеха помешанной на сексе лучшей подруги к скетчу о серфингистах и акуле, которая боится людей. Так что, надеюсь, они не замечают, как моя кожа приобретает восхитительный оттенок лосося. Несколько секунд пытаюсь восстановить самообладание, но не успеваю я набрать и половину остроумного ответа, Вон снова присылает сообщение: «Твой ход;)».

Сейчас принято писать по три сообщения подряд – и это несказанно меня радует по причине моей чрезвычайно нуждающейся во внимании натуры, но если одно из сообщений – фото члена, наверное, это слишком?

Я слегка опьянела от пива, которое выпила залпом, как жираф [да, не очень удачное сравнение], но этого недостаточно, чтобы пуститься во все тяжкие. Поэтому я пишу: «Спасибо за великолепное шоу. Правда. Тебе стоит брать деньги за вход на подобные мероприятия мирового уровня! Не уверена, что смогу купить себе билет, ведь я простая бедная сиротка, но как твой бизнес-консультант не могу не предложить тебе рискнуть».

Не знаю, почему я ответила ему в стиле Ричарда Брэнсона, но у меня нет привычки раздумывать, откуда берутся мои «шутки», и я уж точно не собираюсь выяснять это сейчас, пока еще не отошла от смущения.

«Боже, ты такая странная. Но при этом сексуальная. Так как насчет фотографии?;)»

А три миллисекунды спустя: «Ты не пожалеешь…»

Мальчишки-подростки и в самом деле не могут успокоиться, когда дело касается обнаженки.

Я оставляю Вона в подвешенном состоянии на некоторое время, а сама злорадствую и наслаждаюсь мыслью о том, как он сидит на диване рядом со своим отцом – республиканским сенатором, неосмотрительно проверяя телефон по пять раз за минуту и пытаясь скрыть свой кривоватый стояк подушкой из гусиного пуха или чем там еще аристократы пользуются, чтобы не светить своими возбужденными пенисами друг перед другом.

Но когда Аджита и Дэнни вываливаются на улицу, как слегка пьяные оленята, я отправляюсь в свою спальню, сбрасываю одежду, делаю чертову фотографию и отправляю ее, прежде чем успеваю передумать.

[Да, ох и ах. И ты даже удивилась?]

07:20

Я уснула, не дождавшись ответа Вона, но ничего не потеряла. Все, что он смог написать, это: «Очуметь». После чего, думаю, он слегка подпортил подушку из гусиного пуха. Как-то так.

11:57

Первую большую перемену я прячусь в туалете, чтобы меня не выгнали на улицу злобные дежурные, которые относятся к своим обязанностям в школьной полиции серьезнее, чем реальные полицейские США. По правилам мы должны проводить большие перемены на свежем воздухе. Руководство школы не задумывается о том, что нас это бесит. «Свежий воздух» занимает третью строчку в моем списке переоцененных вещей, который постоянно меняется, но в данный момент выглядит так:

1. Нарезанный хлеб. Не понимаю, почему люди говорят: «Круче только нарезанный хлеб». Я считаю, что нет ничего лучше хрустящего багета. Может, просто тот, кто придумал эту фразу, посчитал, что «Круче только французская булка» звучит чересчур сексуально.

2. Суперкубок. Единственное оправдание, которое я нахожу для него, – то, что нация в едином порыве собирается у телевизора, чтобы поесть крылышки и громко покричать. Но это можно сделать в любой другой день без необходимости смотреть футбольный матч.

3. Свежий воздух. Выйти на улицу означает отдать себя во власть погоды, насекомых и вероятности того, что в любой момент тебя собьет автомобиль. И кстати, не стоит доверять людям, которые вообще любят отдыхать на природе.

4. Секс в душе. Кошмар от первой до последней минуты.

5. Курение. В какой-то момент это стало синонимом крутости. Но почему? Отвратительный вкус. Отвратительный запах. И вдобавок легкие, покрытые пеплом. [Не уверена, что это так с медицинской точки зрения. Напомни мне спросить у Аджиты.]