class="p1">— Некромантия запрещена законом уже более пятисот лет. Сейчас в России нет ни одного практикующего некроманта, насколько мне известно, а если появится, немедленно будет приговорен к уничтожению.

— Тогда как?

— А вам не приходило в голову, что некоторые нечеловеческие расы живут по двести, а то и более лет.

— Кх-м, вот как?

— Да, — улыбнулся Митин, видя мой ошалевший взгляд, — Я понимаю, что все это сложно осознать, но вы теперь принадлежите не только к миру людей, вы соприкоснулись с неизведанным и стали его частью.

Почесал затылок, понимая, что мой собеседник во многом прав, но прежде чем принимать хоть какое-то решение, необходимо было получить больше информации.

— Кирилл Алексеевич, мне бы хотелось подробнее узнать о своем даре. На что я способен?

— На многое, но для того чтобы добиться хоть чего-то мало-мальски приемлемого, вам придется работать над собой, расширять свое энергетическое поле или ауру, если вам так будет понятнее. По данным наблюдения вы уже можете ощущать присутствие рядом с вами нелюдей.

— Да, могу. Еще могу почувствовать намерения человека, точнее НЕ человека. Звучит безумно, если честно.

— Только чуть-чуть. На самом деле у Видящих много граней. Пока трудно сказать, в каком направлении вы будете развиваться. Вот, например, ваша прабабка была прекрасным эмпатом.

— Мысли читать умела?

— Нет, — усмехнулся начальник отдела разведки, — мысли читать пока никто не научился. Ирина Петровна могла ощущать чувства, намерения, желания, и не только ощущать, но при желании контролировать, менять на противоположные или угодные ей. Поэтому ее и боялись.

— Думаю не только боялись, но и ненавидели. Никому не захочется, чтобы в их разум влезал кто-то посторонний. Жалко прабабку, тяжело ей наверно было с таким даром.

Митин пожал плечами.

— А кому тогда легко было? Времена тяжелые, сложные.

— Мне дед про нее ничего не рассказывал. Когда я спрашивал, он постоянно морщился и уходил в другую комнату.

— Его можно понять. При живой матери — сирота. Вот обида и осталась на всю жизнь. Солдатовой некогда было заниматься ребенком. Рос в системе, как и большинство детей того времени.

Покопавшись в воспоминаниях, задал волнующий меня вопрос.

— Она ведь не своей смертью умерла?

— В нашей структуре мало кто в своей постели жизнь заканчивает. Такая уж у нас работа. Ее свои же и... Короче расстреляли твою прабабку. Слишком опасным противником могла стать. Слишком много знала и умела. Опасались ее. Приказ пришел с самого верха. Если захочешь узнать подробности, потом можешь покопаться в архивах.

Хм-м, хитер. Знает, чем зацепить. Просто так ведь не пустит, только если приму предложение.

— Если соглашусь, в чем конкретно будет заключаться моя работа?

— Выезды на место преступления. Опознания. Мы ведь не можем определить кто перед нами — оборотень, вампир, вирява, ахти... Только Видящие могут распознать расу, ну еще оборотни могли ведьм и колдунов чуять, те, что из древних, но их почти не осталось, на всю Россию пять или шесть стариков.

И тут я вспомнил деда, привезенного в больницу со сломанной шейкой бедра. Вот, значит, кем он был. Недаром от старика мокрой псиной пахло.

— Кстати, что можешь сказать про меня?

Пожал плечами.

— Не очень много, только то, что пахнешь кровью, — даже не заметил, как перешел на ты.

— Правильно. Теперь ты знаешь, как пахнут вампиры. Если почувствуешь подобный запах, значит перед тобой представитель моей расы.

В изумлении уставился на сидящего рядом мужчину. Потом поднял голову. Краешек солнца еще был виден над горизонтом.

— Как так?

Митин понял мой незаданный вопрос.

— Стереотипы и глупые книжки, созданные специально для людей. Мы не рассыплемся пеплом выйдя днем на улицу, лишь яркий солнечный свет может принести небольшой дискомфорт. Это связано с физиологическими особенностями организма вампиров.

— А кровь вы пьете? В гробах спите? — спросил, шалея от всего услышанного.

— Я что похож на психа? Спать в дубовом ящике... Увольте. Мне больше импонирует мягкая, удобная постель, а кровь мы действительно пьем. Не дергайся ты так, — заметив, как я инстинктивно шарахнулся в сторону, произнес Митин, — В центрах переливания берем понемногу, но нам и повседневная, человеческая пища подходит. Кровь раз в месяц нужна, грамм двести-триста, не больше. Если ее не пить, клетки начнут стареть и отмирать, а организм угасать, что приведет к очень быстрой и мучительной смерти. Ну и, если вампир ранен, стоит только хлебнуть кровушки, как рана вмиг затянется.

— Офигеть. А сколько живут вампиры?

— Долго. Лично я совсем молодой, всего семьдесят.

— Круто! — не смог сдержаться от восклицания.

— Ты тоже дольше проживешь чем обычный человек, но только в том случае, если тебя не убьют.

— Спасибо, успокоил.

— Всегда пожалуйста, — хохотнул вампир в ответ, но через мгновение стал серьезным, — Что ты делал два дня назад ночью на Робинском кладбище?

— Откуда знаете? Вашего соглядатая там не было, или я все-таки его не почувствовал, — пробормотал задумчиво, — Может и правда, чуйка подвела, но тогда какого лешего он не пришел на помощь? Или таким образом проверяли меня на умение действовать в нестандартной ситуации?

— Не было, — успокаивающе произнес Кирилл, видя, что я начинаю злиться, — Мой балбес решил, что ты с девчонкой зажигать на всю ночь останешься и свалил домой. Мы вообще о твоем походе на кладбище случайно узнали.

— Это хорошо. Не люблю, когда меня используют в темную.

— Что там произошло?

Пришлось рассказать.

Митин задавал вопросы, заставляя вспоминать все подробности моей встречи с могильным монстром.

— Так кто это все-таки был? — поежившись от холода спросил Кирилла и посмотрел на темнеющее небо.

— Гуль. Падальщик. Трупоед.

Меня передернуло от отвращения.

— Мерзость какая.

— Согласен, но в принципе, они в своем большинстве неопасны. Работают в основном в моргах. Никому не вредят, за некоторым исключением. Подумаешь, после вскрытия кто-то не досчитается печени или сердца. Покойникам уже все равно, а для гулей это вопрос выживания.

— Уф-ф, гадость.

Чуть не стошнило. Митин, увидев мою бледную физиономию, хмыкнул и хлопнул по спине.

— Привыкнешь. Так вот, тот, которого ты видел на кладбище — убийца. Две семьи угробил мерзавец и это только то, что мы знаем. Облава на него недавно была, ушел гад, как нож сквозь масло ушел.

Теперь только на тебя одна надежда.

Прищурил