– Как она выглядела?

– Ну, лет тридцати пяти на вид, худощавая, с короткой стрижкой… В униформе.

– Цвет глаз, волос помнишь?

– Волосы темные, глаза то ли карие, то ли черные… Я, возможно, путаю, не могу вспомнить точно…

– Ладно, и на том спасибо. С Игорем пока из дома не выходите, ладно? Это может быть опасно!

– А как же собираться? У нас с Игорем завтра автобус к морю!

– День долгий, успеете, – заметила я. – Если что – звони в любое время!

Окончив разговор, я завела машину и поехала искать дом Людмилы Сокольниковой. Он и в самом деле находился почти рядом с домом Игоря – можно было дойти пешком минут за десять-двенадцать. Я припарковала машину и подошла к подъезду. Набрала номер квартиры, стала ждать ответа. Спустя несколько секунд к трубке подошли, женский голос спросил:

– Кто это?

– Откройте, полиция! – заявила я.

– Полиция? – переспросила женщина. – Но… что-то случилось? Я не вызывала полицию…

– Знаю. Откройте, мне надо задать вам несколько вопросов.

– Хорошо…

Женщина открыла, я вошла в подъезд и поднялась на второй этаж. Возле двери меня встречала худощавая женщина с темными волосами, одетая в спортивное трико и растянутую футболку с длинными рукавами. На вид ей было около тридцати пяти. Я поняла, что это и есть Людмила Сокольникова.

– Доброе утро, следователь по уголовным делам Евгения Охотникова. – Я предъявила уборщице фальшивый документ. Та посмотрела на удостоверение, кивнула.

– Проходите… Правда, я не знаю, чем могу вам помочь, очень неожиданно…

Я разулась в крохотной прихожей, Людмила повела меня на кухню. Квартира, где проживали Сокольниковы, оказалась двухкомнатной, с маленькими помещениями и старой мебелью. Да, здесь явно не помешал бы ремонт – обои местами покрыты сальными пятнами, на потолке провисла побелка. Кухня в квартире оказалась очень тесной, все пространство занимал обеденный стол, по сторонам ютились плита, раковина, холодильник и шкафы для посуды. Поверхность плиты была покрыта фольгой, вероятно, для того, что бы не чистить поверхность, а попросту выкидывать грязную фольгу по мере необходимости.

– Присаживайтесь, – Людмила кивнула на табурет. Я села, женщина осталась стоять. По ее виду было заметно, что она нервничает.

– Вы проживаете вместе с родителями? – уточнила я. Сокольникова кивнула.

– Да, но летом мать с отцом живут на даче, у них там огород. Я остаюсь в городе, потому что работаю.

– Вы работаете официально в клининговой компании «Чистый фартук», – проговорила я. – Это верно?

– Да…

– Согласно имеющимся у нас сведениям, вы работаете там на протяжении трех лет. Скажите, почему вы не устроились работать по специальности? По образованию вы педагог, почему клининговая фирма?

– Так сложилась судьба, – развела руками Людмила. – Я плохо лажу с детьми, работать в школе – не мое. Когда училась в институте, поняла это на практике.

– Хорошо, – кивнула я. – Институт вы окончили в двадцать два года, верно? В компании «Чистый фартук» вы работаете сравнительно недавно. Чем вы занимались после учебы? Где работали?

– Я не могла никуда устроиться по специальности, – проговорила женщина. – Мне не везло, никуда не брали, даже официанткой. В двадцать четыре года я поняла, что хочу получить среднее специальное образование. Мне всегда нравилась живопись, но после школы родители настояли на том, чтобы я подала документы в институт, так как они считали, что для успешного устройства на работу необходимо высшее образование. Мне учиться в институте не нравилось, но я не бросила учебу, хотя потом сильно жалела об этом. А когда не нашла нормальную работу, подала документы в художественное училище. К сожалению, я не прошла на бюджет, поссорилась с родителями, которые считали, что я занимаюсь ерундой. У меня началась депрессия, я не видела смысла жизни. Мне казалось, что я – какая-то ошибка, что у меня никогда ничего не получится. Отец настоял на том, чтобы я нашла хоть какую-то работу, мне пришлось устроиться кассиром в магазине. Но я допустила ошибку, меня уволили… Словом, только в клининговой компании мне удалось найти место работы. Туда берут и без опыта, всему учат во время стажировки. Иногда работа бывает сложной – когда дома, куда нас вызывают, очень запущенные, но я ко всему привыкла. Мне даже нравится быть уборщицей, хотя родители по-прежнему считают меня неудачницей. Вот только ненужное мне образование я получила исключительно потому, что пыталась угодить отцу и матери… Простите, а почему вы меня спрашиваете по поводу работы? Меня в чем-то обвиняют?

– Людмила, скажите, как долго вы пробыли в психиатрической больнице? – Я не ответила на вопрос уборщицы. Та с ужасом посмотрела на меня.

– В… в больнице? – переспросила она. – Что вы имеете в виду?..

– Людмила, не пытайтесь уклониться от ответа, – произнесла я. – Мне известно, что в возрасте двадцати семи лет вы лечились в психиатрической больнице, в отделении наркологии. У вас была алкогольная и наркотическая зависимости?

– Нет… то есть… да, я страдала алкоголизмом, – пробормотала она. – Но это было в прошлом! Все люди ошибаются, тем более после лечения я вообще не употребляю спиртного!

– Как так получилось, что вы пристрастились к алкоголю? – спросила я. – Связались с дурной компанией?

– Нет, у меня нет и не было друзей, – покачала головой женщина. – После того как я провалилась на вступительных экзаменах, у меня началась депрессия. Я не видела смысла в жизни, хотела умереть. Стала покупать себе самые дешевые алкогольные коктейли в банках, потом перешла на коробочное вино. Приходилось покупать алкоголь, потом идти в общественный туалет и переливать его в бутылки из-под сока, чтобы родители ни о чем не догадались. Благодаря спиртному я не пыталась покончить с собой и хоть как-то, но жила. Мне даже было порой весело, я смотрела дома фильмы, рисовала. На трезвую голову я рисованием не могла заниматься – зачем, если я бездарность? Но алкоголь снимал все запреты, и, когда родители были в своей комнате, я запиралась у себя, наливала в стакан вино и рисовала… Карандашами, дешевыми акварельными красками – в общем, чем угодно, и я была тогда счастлива. Я в то время находилась в поисках работы – меня в очередной раз уволили, и я бегала по собеседованиям днем, а вечером наслаждалась