Я был в группе Мортона, рота Е, третьего батальона рейнджеров. Нас союзное командование бросило в разведку по западному направлению. Мы ушли в зону оккупации миль на 70. Ну да не важно. В общем на третий день мы вышли к небольшой деревушке… глаза рейнджера остекленели. Видимо сказывалось и пиво, и испытанное потрясение и нужда выговорится Там стояло три ганомага, и по всей деревне шастали джерри. Они сгоняли крестьян на окраину деревни. Я не знаю, что это было и почему мы пришли поздно. Не застали начала. Но возле амбара уже крутилось с десяток джерри. Нас было всего шестеро, к тому же один ранен. Да и мы не понимали что происходит. Джерри гнали баб (он произнес это слово по русски, с очень интересной, на удивление теплой интонацией), детей всех в амбар. Потом они их заперли. Мы думали будут разорять деревню, население согнали, что бы, не мешали. Но тут несколько джерри зажгли факелы и кинули в амбар. Наверное они его заранее чем то полили. Вспыхнуло как спичка. Несколько наших ребят, Дэн, Джэк, Бэйзил, хотели бросится, спасать людей. Но у нас было много сведений. Нельзя было рисковать. Я сам хотел туда бежать, но заставил себя сидеть. Как они кричали… Боже мой, как они кричали… рейнджер уронил голову на руки.

Девушка официантка поставила перед рейнджером еще одну кружку.

Рейнджер поднял голову, посмотрел на меня невидяще и продолжил.

Мы ушли оттуда. Мы должны были это сделать. А уже в лесу встретились с отрядом сопротивления. Тогда мы решили. Трое идут с проводником к своим, а трое, вместе с основными силами сопротивления, атакуют немцев.

Дэн, Бэзил, Алекс очень хотели остаться, они русские ребята. Хорошие, но немного горячие. Мортон решил что назад пойдет он, Бэзил, как самый молодой и Джэк. Я, Дэн и Алекс остались. янки сделал несколько глубоких глотков пива и надолго замолчал. Я воспользовавшись паузой пришел в себя и тряхнув головой заставил себя занятся пельменями.

Спустя минут десять он продолжил с того же места где остановился.

Нам повезло. Они еще не успели уйти. Грабили деревню. Видимо она была достаточно богатой. Сопротивление было очень хорошо вооружено, даже странно где они это все оружие взяли. Они из противотанковых ружей подбили ганомаги. И после этого мы взяли деревню. Джерри не выжил ни один. А потом мы пошли на пепелище… янки вскинул голову и вдруг, схватил меня за борты пиджака знаешь, друг, мы пожалели, что не выжил ни один джерри! он обессилено отпустил мой пиджак и рухнув обратно на стул уронил голову на руки.

Я осторожно поднялся из за стола, и расплатившись направился к выходу. Недалеко от кафе стоял постовой.

Сержант я продемонстрировал корочки там в кафе сидит парень в гражданке, американец. Он сейчас хорошо выпил. Присмотри за ним, ладно? Он только что с фронта, и видел там много всякого. В общем боюсь может начать слегка бузить. Ты в этом случае будь с ним по возможности помягче.

Так точно товарищ капитан госбезопасности подтянулся парнишка.

Я кивнул, и пошел дальше к Кремлю.

Ну о том что они зверствуют я уже знаю. Не новость. вождь попыхтел трубкой, изображая из себя локомотив, сделал кружок по кабинету и продолжил за это они еще ответят. Но вызвали мы тебя не поэтому.

Есть сведения, Ярослав, что на фронте стали мелькать всякие немецкие, как ты там это называл… "Вундервафли", да. Я думаю, что было бы неплохо тебе покрутится около передовой. Посмотришь что на самом деле есть нового, может возникнут какие то идеи. Заодно приготовишь мне полный отчет обо всем что увидишь. Считай будешь моим порученцем.

Все документы уже подготовлены, на выходе заберешь их у Поскребышева.

Машина за тобой зайдет в час ночи. Отвезет в тушино, на аэродром. На месте тебе уже готов сопровождающий и транспорт. Сталин сел за стол и принялся за бумаги, давая понять что разговор окончен.

Есть товарищ Сталин! я щелкнул каблуками, и все еще недоумевая от странного задания вывалился из кабинета.

Сборы, дома, я поручил выспавшейся супруге, а сам отправился давить подушку.

Уже в дороге, в самолете я ознакомился с документами и пришел в тихий ужас. Не знаю зачем, но ИВС вручил мне по сути те же права, которые в книжке Конюшевского были вручены его литератрным аналогом аналогу моему. Проблема в том, что в отличии от Лисова я даже близко не был "военным от мозга до костей", так что мучали меня сомнения что я смогу адекватно воспользоватся полученными полномочиями.

При этом было непонятно чего от меня ожидает Сталин: то ли того, что я немедленно брошусь причинять добро, размахивая документами, то ли, что я их даже ни разу не достану. Подумав я пришел к выводу, что оптимальная стратегия, состоит в том, что бы пользоваться ими максимально широко, но только в пределах поставленных вредным ИВС ом задач. В частности для сбора сведений и материальных "артефактов", связанных с немецкими вундервафлями.

Ну а на прифронтовом аэродроме меня уже ждал Зорькин, со своим "газом 61"… И у меня, честно говоря, все заморочки о сталинских интригах вылетели из головы после первого же километра. Судя по всему в настоящий момент, я ехал в одной машине с Папой Всех Шахид Таксистов.

Надо добавить что Зорькин был просто хрестоматийным казаком, с характрными усищами, фихром и задорной физиономией, и, подозреваю, в данный момент представлял себя не меньше чем в кавалерийской атаке в составе конницы Буденного, или где там еще красные казаки себя показали?

…Честно говоря, меня так растрясло, что я даже не успел заметить тот момент, когда по колесам нашей машины ударило очередью, "газик" занесло, протащило юзом и впечатало кормой в дерево, а из канавы нам на встречу, пригнувшись скользнула размазанная фигура в камуфляжном халате, и с МП 40 в руках…

Из небытия я вынырнул рывком. Не было описываемого в книжках включения одних чувств за другими. Просто, секунду назад я видел перед собой человека с МП в руках, затем какой то провал, а сейчас я вижу перед собой чье то оскаленное лицо и чувствую отвратительный запах давно не чищенных зубов. А, и еще жуткую боль.

Это привело меня в чувство окончательно. Боль была неилюзорной, и похоже, это был ожог. К слову как обычно в критической ситуации, сознание ушло в этакий отстраненный режим. Потом, когда ситуация будет разрешена будет и жесткая тахикардия, и слабость во всем теле и много иных, веселых последствий. Но конкретно в критический момент "в багдаде все спокойно". Мысль о том, что "потома" может и не быть в голове постаралась не задерживаться.

Нависшая надо мною харя рыгнула, и на неплохом русском, но со странным, шипящим акцентом поинтерсовалась:

Ну что, краснопузый, очнулся, или еще щетинку подпалить?

Поляк? почему то этот вопрос меня интересовал куда больше чем тот факт, что я, судя по всему, попал в плен.

Поляк ощерился диверсант. Судя по голосам неподалеку он был не один. Правда ничего, что произошло между засадой и моим пробуждением я вспомнить не мог, так что о численности мог судить разве что по звукам. что, краснопузый, страшно?