— Ты что-то еще вспомнила? — осторожно поинтересовался Рамон.

— Нет, просто имя.

Рамон кивнул.

— Это название отеля, — чуть погодя удовлетворил он любопытство Синтии, но уточнять ничего не стал.

Она нахмурилась.

— Один из тех, что входят в твою группу отелей?

— Только в Балтиморе у меня их шесть, — туманно отозвался Рамон.

— Не там ли мы встретились? Я что, работала в «Трампе»?

— Да.

— Теперь понятно, о чем говорил Рэй Джонстон, — не скрывая удовлетворения, подытожила Синтия.

— Смотри, какая туча, вот-вот разразится ливень! — воскликнул Рамон, указывая вперед. — Похоже, мы попали в самый эпицентр!

Он оказался прав — буквально тут же полило как из ведра.

— Теперь не отвлекай меня от дороги, — велел он, включая «дворники».

Прекрасно понимая, что Рамону блестяще удалось отвлечь ее внимание, Синтия, тем не менее, подчинилась, поскольку вокруг все заволокло сплошной завесой дождя. Видимость стала почти нулевой, и отвлекать Рамона от дороги было равносильно самоубийству.

Чтобы как-то скрасить повисшую в салоне машины напряженную тишину, Рамон включил радио, и оттуда полились бодрые звуки шлягера месяца.

Так они и пробирались сквозь ливень, запертые вдвоем в тесном пространстве салона, под аккомпанемент дождя, ритмичной музыки и мерного шороха работающих «дворников». Вскоре Синтию стало клонить в сон.

Рамон время от времени бросал на нее взгляды и постепенно успокаивался. Он с облегчением понял, что наконец нащупал правильный путь общения с Синтией — говорить правду, но в умеренных дозах, чтобы не шокировать ее. Между тем он прекрасно понимал, что эта половинчатость не может продолжаться вечно и когда-нибудь придется открыть Синтии все.

Но тему «Трампа» лучше не затрагивать вообще, если такая возможность представится, поскольку именно этот отель стал в свое время камнем преткновения в их отношениях.

— Вы никогда не задумывались над высказыванием, что настоящая жизнь может оказаться покруче любой фантастики? — донесся из приемника фальшиво бодрый голос ведущего. — Тогда послушайте…

Пошел ты к черту! — сердито подумал Рамон и выключил радио.

Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался, когда машина уже въехала в город. Рамон выключил «дворники». От наступившей тишины, а может, наоборот, от громкого клаксона какой-то машины Синтия открыла глаза и потянулась. Первое, что она увидела перед собой, — знакомые темно-карие глаза Рамона.

— Привет, — ласково сказал он, и Синтия почувствовала, как под этим теплым взглядом все в ней перевернулось.

— Привет, — смущенно отозвалась она.

Хотя чего я стесняюсь после всего, что произошло между нами в отеле? — удивилась она, но все же отвела глаза и сделала вид, будто усаживается поудобнее на сиденье.

— Где мы? — Синтия посмотрела в окно.

— В пробке, — усмехнувшись, сообщил Рамон. — Ты проспала почти час. Что, плохо выспалась ночью?

— Дождь, кажется, перестал, — заметила Синтия, игнорируя его вопрос.

— Да, только что, — отозвался Рамон.

Машина наконец тронулась и вскоре выбралась из пробки. Синтия отрешенно читала таблички с названиями улиц, которые казались ей знакомыми. Она не понимала почему. Если бы ее вдруг спросили, она с уверенностью ответила бы, что не только не жила, но никогда даже не бывала в этом городе.

— Ты сказал, что у тебя в Балтиморе дом и, кажется, шесть отелей? — спросила Синтия. — Не проще ли было бы жить в номере одного из твоих отелей, чем тратиться еще и на дом?

— Ты очень рассудительна. — Рамон усмехнулся.

От этой усмешки у Синтии снова засосало под ложечкой. Действительно, только благодаря своей рассудительности она продержалась весь этот неимоверно трудный для нее год.

— Жить постоянно в отелях для меня все равно, что жить на рабочем месте, — объяснил Рамон. — Отель хорош, если приехал на время, а для постоянного проживания мы с тобой решили свить собственное гнездо.

Синтия заметила, что он плавно включил ее в свою жизнь.

— У нас еще есть дом в Чикаго, где расположен мой головной офис, — продолжал Рамон, — а также в Лондоне, в Париже, в Амстердаме, и еще на Ямайке, куда мы с тобой частенько наведывались понежиться на солнышке на берегу океана.

— Мы действительно любили красиво пожить?

— Нет, на самом деле мы оба много работали, постоянно находились в разъездах и жили, можно сказать, на чемоданах.

— Но в шикарных люксах.

Рамон снова усмехнулся.

— Издержки производства.

— Надо сказать, довольно экстравагантные издержки.

— Ты всегда любила жить на широкую ногу, — лениво поддел ее Рамон.

— Я? — Синтия возмущенно уставилась на него. Ей совсем не понравилось сообщение, что в прошлом она была избалованной дамочкой.

Тем временем машина, ехавшая вдоль зеленой металлической ограды, свернула и остановилась у железных ворот. Вдали возвышался красивый белый дом.

Рамон вытянул руку через открытое окно и, видимо, нажал на какую-то кнопку, потому что ворота автоматически разъехались. Машина въехала на территорию усадьбы. По обеим сторонам подъездной дорожки зеленели аккуратно подстриженные газоны, обнесенные изящными цветочными бордюрами. Рамон затормозил перед парадным входом в особняк, украшенный стоящими у основания лестницы двумя каменными вазонами, в которых пламенела герань.

На этот раз Синтия не стала дожидаться, когда Рамон откроет для нее дверцу. Она вышла из машины и замерла, разглядывая дом. На фоне серого облачного неба он казался прозрачно-белым. Особняк выглядел очень элегантным, ухоженным, но…

Мне здесь не нравится, вдруг с удивлением поняла Синтия. Она даже поежилась от неприятного ощущения.

Вышедший из машины Рамон мрачно наблюдал за ее реакцией. От его внимания не ускользнуло, как Синтии повела плечами, словно ей вдруг стало холодно. Рамон знал, почему она поежилась. Интересно, а догадалась ли Синтия, в чем дело?

Напряжение тисками сдавило его виски. Рамон выжидал, когда заговорит Синтия, чтобы понять, как вести себя дальше. Приезд в этот дом мог обернуться сущим кошмаром для нее, и на это действительно были причины. Он ожидал того же от их первой встречи в Гаррисберге, от упоминания о «Трампе», но все обошлось. Может быть, и на этот раз пронесет?

— Неужели мы жили здесь? — неуверенно спросила Синтия.

Рамон почувствовал невероятное облегчение, словно гора свалилась с его плеч. Кажется, обошлось.

— Да, — подтвердил он, удивляясь, как спокойно прозвучал его голос. Рамон направился к ступеням, поигрывая ключами от дома, и, не оборачиваясь, бросил: — Ты идешь?