воскресение. Она [256] привезла мне мешок больших грецких орехов. Маня говорит что у ее сестер в

Каневе нет прислуги, а сестры Мани уже старые и им трудно работать. Тетя Оля (85) живет в их доме, но поссорилась с матерью и нехотела давать родителям своей прислуги, но после помирилась. Маня

говорит что Соня (дочь тети Оли) стала страшно капризна. Если Соне сказать «Соня не кричи у

бабушки голова болит», то она начнет нарошно кричать. Она страшно избалована тетей и бабушкой, они ей ни в чем не отказывают и она делает что хочет, ложится поздно спать и т[ак] д[алее], а у

родителей она очень послушна, потому что говорит что она их боится.

[***]

Большевики хотят захватить власть в свои руки они в Петрограде арестовали всех министров, кроме

Керенского. Керенский поехал за войсками и с ними пошел на Петроград, и разбил большевиков.

В Москве большевики заперлись в Кремле, но их оттуда вытеснили и победили. Сколько Кремль

пережил и хоть, Москва и Кремль не на первом месте теперь, но ему еще удалось участвовать хоть

немного в историческом факте. В Кремле бунтовались 2 раз стрельцы (86), а теперь большевики.

Большевики, помоему, вот что: часть из них немецкие шпионы, часть люди подговоренные

Вильгельмом [257], (87), и которым на устраиванье бунтов дано 42,000,000 мильона руб[лей]

остальные глупые [258] люди которые слушают Вильгельмовых агентов прикрытых названием людей

преданных России. В Киеве большевики начали вчера стрельбу, они на Лютеранской (88) столкнулись

с юнкерами и казаками устроившими баррикады (89). Публика застигнутая в расплох бросилась

бежать. Несколько убитых и раненых юнкеров и казаков. Потом большевики заперлись во дворце (90), но их оцепили и хотели в них стрелять из пушек и они сдались, у них отобрали оружье и выпустили.

Иду гулять с Олей чудная солнечная погода.

Воскресение

Продолжение 29-го октября 1917 г.

Вечером

Я сегодня часов в 6 пошла с Олей к Тоне. Мы у нее стали читать детскую пьесу и хотели поставить

ее на Рождество. Была у Тони и Люся Ошаренкова [259], (91). Потом я с Люсей поставили шараду, а

потом Оля с Тоней другую. Только мы кончили за Люсей пришла ее старшая сестра, но ее упросили

оставить Люсю еще у Тони поиграть, и Тонин дядя обещал проводить Люсю домой, и Люся осталась.

Только мы хотели начать играть вдруг [260] Тонина тетя говорит что на Московской (92) стрельба

(Тонин дом выходит на Московскую). Я бросилась к окну (у них ставни были уже закрыты) и

услышала, что на улице стреляет пулемет, он так и трещал. Я сказала об том что стреляет пулемет

девочкам. У Тони все ходили перепуганные. Надо сказать что и я не много перепугалась. Тут пришла

за мной мама с Дуней [261] тоже перепуганная. Я с Олей стала одеваться. Оля все говорит «Свят, Свят, Свят и Господи помилуй». Мама «Господи, Господи». Тонин дядя «Вот дожили». Мы оделись и

вышли. Я пальто только запахнула. Ночь. Темно [262]. Пулеметы [263] так [264] и торохтят «Тах, тах, тарарах» и ударяют. Я бегу и думаю вот и довелось бежать под градом пуль. Я с мамой пошла домой, а оттуда к Масальским, решили что внизу спокойнее. К Масальским уже пришли их жилички. И все

сидели в столовой, стали разговаривать, о тех кто сейчас в городе и на улице и т[ак] д[алее]. Пулемет

на время перестал трещать. Мы пошли домой было тихо, но не давно вдруг пулемет опять затрещал, потом опять тихо. Я ничего не слышала сейчас, но мама сказала что 3 раза выстрелили из орудий.

Я пишу в темной комнате мама не позволяет писать в столовой. Стреляют кажется большевики и

украинцы (93).

[***]

Киев 30-го октября 1917 г.

Мы вчера опять пошли к Массальским. Только я уселась в темной комнате читать

Гюго (94) «Собор Парижской Богоматери» (95), как раздался пушечный выстрел, а потом стал очень

громко трещать пулемет – видно близко. Было часов 10 вечера. Мы решили идти к Массальским, все-таки внизу лучше, темболее что стреляли кажется в верх и слышно было как пули скатывались по

крышам. Мы у них не много посидели и когда все стихло в 11 ч[асов] пошли домой. Меня уложили в

темной комнате на полу; между шкапом и сундуком. Я легла спать не раздеваясь, только сняла

верхнюю юбку и ботинки. Я сквозь сон слышала стрельбу. Говорят, что стрельба кончилась около

часу ночи. Сегодня я проснулась было еще темновато, я думала, что было [265] часов 6, а оказалось

без 20 м[инут] 8 ч[асов] утра. Я посмотрела во двор там ходили несколько жильцов. Я помылась; тут

встала мама, а потом Маня. Стрельба опять началась, но с большими перерывами и понемногу.

Сначала стреляли больше из пулеметов, а теперь бухают орудия. Одни говорят [266] Большевики

заперлись в арсенале (96), а войска их оттуда выкуривают, а другие говорят что бой происходит около

арсенала. Прислуга говорит что очень много раненных и убитых, и что их подбирают санитары и

сестры милосердия в белых халатах. Вот опять ружейный выстрел где-то близко и опять бухнула

пушка. Некоторые [267] Жильцы из нового [268] дома и о[д]на семья перебираются в погреб [269], из

боязни что взорвут арсенал; и мама хочет туда перебраться. Мама вышла на двор узнать что нового

(Вот опять где-то близко выстрел) и я пошла с ней вдруг грянули два гулких не далеких выстрела.

Панафидин (97) (сосед) жильцы Массальских и мама бросились в коридор. Постояли еще поговорили

мама все боялась что взорвут арсенал, а одна из жилиц подала мысль, что могут взорвать «Юнкерское

училище» [270], (98), но Панафидин сказал, что для этого надо рыть подкопы и что это долгу будет, а

теперь надо все скорей делать. Мама хотела ехать к Мирским [271], (99) потому, что там нет

стрельбы [272], но трамваи теперь не ходят извозчиков нет, а пешком идти опасно и мы и остались.

Вот о[п]ять 2 раза подрят бухнула пушка. Говорят что всю ночь будет стрельба. В доме, который

против арсенала от сотрясения, говорят, что осыпались [273] печки. Дуня (прислуга) ухитрилась

достать мяса и молока и из запасов готовит обед. Говорят, шел солдат, купил на базаре мяса и шел

домой, а пролетевшая пуля прострелила ему ухо. Каково Петруневич (100), они живут на базаре, а там

вчера была большая стрельба. Зина такая нервная воображаю,