нами двумя, прежде чем она пробормотала:

- Удачи с этим.

А затем она поднимается по лестнице и медленно исчезает из виду.

Оставив меня в покое.

Или с Себастьяном — что гораздо хуже.

Не обращая внимания на него — и на мое общее состояние паники — я стараюсь идти ровным шагом. Я чудесным образом ставлю поднос на журнальный столик и сажусь на диван, ничего не опрокинув.

Однако мой голос звучит немного сдавленно, когда я говорю:

- Ты можешь идти . Дверь прямо там.

Тяжелый груз плюхается рядом со мной, заставляя диван проваливаться. Острый аромат бергамота и перца поражает мои ноздри и переполняет мои чувства. Мое пространство заполнено его гнусным присутствием. Я никогда раньше не была так близка к Себастьяну, и теперь, когда это случилось два дня подряд, я чувствую, как часть меня распадается, как будто я переживаю какой-то внутренний кризис.

Его лицо невероятно близко к моему, когда он соблазнительно воркует:

- Я пришел сюда не для того, чтобы уйти, Цундэрэ.

- Перестань называть меня так.

- Почему? Это ударяет слишком близко к цели?

Я фыркаю, открываю пакет с чипсами и нажимаю Play на Netflix.

- Это будет кроваво. Тебе лучше уйти.

- Мне нравится все, что связано с кровью.

- Нет, это не так, мистер Чопорный и Правильный.

- Только потому, что я чопорный и правильный, это не значит, что мне не нравится исследовать темную сторону. Он крадет чипсы из моего пакета, его пальцы соприкасаются с моими на секунду дольше, чем нужно. Я задерживаю дыхание, пока он не убирает руку. Сглатывая слюну, скопившуюся в горле, я украдкой бросаю на него взгляд. На то, насколько он неправомерно совершенен, как римский бог со всеми его острыми углами.

- Что ты здесь делаешь, Себастьян? - спрашиваю я едва слышным голосом.

- Наблюдаю за жизнью какого-то серийного убийцы, потому что ты не пришла на ужин

- Ты когда-нибудь думал, что я не пришла, потому что ты мне не интересен?

- Или ты не пришла, потому что ты заинтересована во мне и боишься действовать в соответствии с этим.

- Ты бредишь.

Он отрывает взгляд от телевизора и сосредотачивается на мне.

- Давай поспорим?

- Что за спор?

- Спор, где, если ты выиграешь, я оставлю тебя в покое. Если ты этого не сделаешь, ты дашь мне то, что я хочу.

Мне не нравится, как это звучит, но в то же время я знаю, что это, вероятно, единственный способ покончить с его болезненной привязанностью ко мне.

- Отлично. На что спорим?

- Когда я целовал тебя вчера, ты не стонала.

Моя температура поднимается на ступеньку выше при напоминании о прошлой ночи. Я не знаю, почему я думала, что он притворится, что этого не было, как я пыталась. Конечно, Себастьян относится к тому типу людей, которые ударили бы меня этим по голове, если бы не было ничего другого, кроме как напугать меня.

Я прочищаю горло.

- Что?

- Это ставка. Я поцелую тебя снова. Если ты будешь стонать, я выиграю. Если ты этого не сделаешь, ты выиграешь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но это заканчивается вздохом, когда его губы завладевают моими.

ГЛАВА 9

Наоми

Любое возражение, которое я могла бы выдвинуть, разбивается и умирает от жидкого жара языка Себастьяна.

В его поцелуе нет нежности. Во всяком случае, оно глубже, чем вчерашняя, и в ее глубинах таится зловещий смысл. На секунду я чувствую себя преследуемой, преследуемой, совсем как прошлой ночью на лесной дороге. Только на этот раз... он поймал меня.

Мое сердце колотится, но вместо того, чтобы напрячься, мое тело открывается для его нечестивых ласк. Его ладони обхватывают мои щеки, большие пальцы сильно нажимают, чтобы удержать меня неподвижной, пока он исследует мой рот. Или, скорее, овладевает им с кипящей жестокостью. Прикосновения его безжалостного языка и покусывания его зубов на подушечке моих губ - это не что иное, как завоевание.

Дикарь.

Беспощадный.

И конца этому не видно.

Он поглощает меня своей грубой злобой, питается моей энергией и забирает ее себе. Если я позволю ему, если я позволю это, у меня такое чувство, что он никогда не остановится.

Не то чтобы он, похоже, планировал это сделать в ближайшее время.

Я просовываю кулак между нами, толкая его в грудь, но это только подталкивает его вперед. Себастьян поглощает меня своим теплым присутствием и наслаждается мной с настойчивостью обреченного человека.

Гул, доносящийся из нашего окружения и телевизора на заднем плане, постепенно исчезает. Даже диван, на котором мы сидим, кажется неземным, как будто мы подвешены в воздухе.

Почему?

Просто почему он так действует на меня, как будто я все еще та девочка, которую он встретил в первый раз ?

Мысль об этих украденных моментах вкупе с его диким, непримиримым прикосновением проникает в те места, которые, черт возьми, не должны быть затронуты.

Я спорю со своей головой, что я не должна поддаваться этому, не должна позволять ему играть со мной, но моя логическая сторона, кажется, закрыта для этого, когда огненная стимуляция захватывает мое тело. В воздухе раздается стон, и я задыхаюсь, узнав свой голос.

Я потерялась.

Или, точнее, у меня с самого начала не было ни единого шанса. Даже когда колокола его победы эхом разносятся в воздухе, Себастьян не отстраняется. Не останавливается. Не злорадствует по поводу того, что у меня такой гормональный фон, что я не могу контролировать свою чертову реакцию. Во всяком случае, он становится более наглым, протягивая руку между нами и обхватывая мою грудь через толстовку. Я без лифчика, поэтому его прикосновения проникают прямо в мою чувствительную плоть.

Еще один нуждающийся звук вырывается из моего горла, когда его большой палец надавливает на мой ноющий сосок. Затем он крутит его между двумя мозолистыми пальцами, заставляя меня хныкать и дрожать.

Однако его движения взад и вперед по моей груди на этом не заканчиваются, и он касается меня между ног, метафорически раздвигая их. Рот Себастьяна покидает мой с мучительной медлительностью, от