красными пятнами платье, вздрогнула и отправилась выполнять распоряжение…

* * *

Колёса мягко катились по мостовой. Оказывается, в столице улицы вымощены не булыжником, как в Тирассе, а плоскими плитками и колёса по ним почти не гремят.

Карета катилась по улицам, а я держала осанку. За прошедшие дни страх ссутулиться или согнуть спину был со мной даже во сне. Хлыстик леди Доротеи не отдыхал, как мне кажется, за эти дни ни часу. Вот только мне становилось всё безразличнее и безразличнее…

В нашем доме не было принято битьё. Даже батюшка, самое большее, мог отвесить подзатыльник или по лбу ложкой стукнуть, если за столом вели себя неподобающе. Леди же Доротея охаживала меня хлыстом, словно норовистую лошадь, заставляя подчиняться и выполнять её требования…

Сначала я расстраивалась, затем злилась, хотелось вырвать хлыстик из крошечных ручек и ответить этой леди настоящей хорошей оплеухой… Но… Приказ герцога, о котором леди не забывала напоминать ежечасно, заставлял сжиматься и глотать слёзы, выпуская их только ночами. Да и то, поплакать вволю не удавалось. Ночевали на постоялых дворах, их отправленные вперёд слуги арендовали для нас, закрывая для других посетителей.

"Я не намерена демонстрировать герцогиню Отеро в таком виде, как сейчас! Это позор для герцога!" — заявила в первые дни путешествия леди Доротея.

И добавила — к приезду в столицу она из меня леди, конечно, не сделает, но уж хотя бы ходить и садиться научит!

И учила. Вечерами, когда выбирались из-за стола, где меня тоже ежеминутно муштровали, заставляла ходить как леди, садиться и вставать как леди… А реверансы… К ночи ноги дрожали от усталости, но компаньонка не знала жалости. Она даже спать ложилась в одной со мной комнате, и стоило ночью "издать неприличные звуки" вроде громкого сопения или, не дай боги, всхлипов, тотчас же будила и заставляла стоять на холодном полу неподвижно, пока я не начинала валиться с ног.

За эту неделю в пути, стало казаться — леди Доротея каждую минуту придумывает новые способы показать мою ничтожность. Ей нравилась власть, данная герцогом над "крестьянкой", как она частенько меня называла.

Постепенно вспышки желания сопротивляться пропали. Я всё чаще чувствовала себя старой больной скотиной, которую гонят на бойню… Хотелось одного — хоть день побыть совсем одной…

Карета катилась по улицам. Стараясь выглядеть уверенно и красиво, я слегка поворачивала голову к окошку, хотя и хотелось прильнуть к нему и всё-всё рассмотреть.

Однажды тётушка, ещё до скандала с моим кружевом, брала Рулану с собой. Они пробыли в столице два дня, а рассказов хватило на всю зиму. Эх, опять слёзы подступили к глазам. Нет, не надо вспоминать дом, суровую матушку с её добрыми руками, батюшку, иногда дарившего сладкие подарочки, вернувшись из города… Олену, с её мечтами о том, как я стану женой герцога и найду и ей богатого мужа в столице… Братишку, мечтавшего поступить в столице учеником…

Коротко вздохнула, стараясь сделать это незаметно, и покосилась на леди Доротею. Та сидела напротив, слегка похлопывая хлыстиком по ладошке, ждала, когда дам повод… Быстренько проверила спину, плечи, руки… Голова так и стремилась повернуться к окошку… Нельзя. Нельзя показывать свои чувства! Этот урок леди Доротея, похоже, сумела в меня вбить…

Карета замедлилась. За своими размышлениями и не заметила — въехали в район, где у каждого дома кованая ограда вокруг сада. У одних ворот и замедлили ход. Ненадолго. Ворота плавно распахнулись, пропуская карету, и мы поехали по широкой дорожке между деревьев к высокому серому дому.

Дрожь пробежала внутри. Вот и приехали… Что-то ждёт меня в этом доме…

Постаравшись выйти из кареты как можно плавнее, посмотрела на широкие распахнутые двери. Привычно пропустила леди Доротею вперёд.

И тут она удивила. Я даже чуть не упала, споткнувшись.

Дёрнув за руку, компаньонка направила меня идти первой, сладенько мне же и улыбнувшись.

— Прошу вас, герцогиня.

Сглотнув, прошла в двери и увидела спускавшегося по лестнице герцога.

— Рад видеть вас, миледи, — прозвучал глубокий голос.

Герцог подошёл и слегка коснулся губами моей задрожавшей руки. Леди Доротею он удостоил лёгким поклоном.

Его взгляд, обежавший меня с головы до ног, показался слегка удивлённым, но довольным.

— Миледи, — снова повернулся ко мне герцог. — Сейчас вам покажут покои, можете отдохнуть с дороги. Обед через два часа. Сегодня будем одни, я понимаю, вам нужен отдых. Представление слуг перенесём на завтра. А сейчас должен вас покинуть, встретимся за обедом.

Герцог сделал шаг в сторону, слегка склонил голову передо мной, не обращая внимания больше ни на кого, направился к дверям.

— Миледи, — обратился ко мне высокий слуга в расшитой ливрее, — прошу, вас проводят покои. Вашей камеристкой пока будет Галита. Позже, если пожелаете, подберёте себе другую.

Он кивнул на худенькую яркую молодую женщину, присевшую в ловком реверансе.

Леди Доротея подтолкнула в спину, заставив двигаться к лестнице.

Галита пошла впереди, показывая дорогу.

На втором этаже было ещё красивее, чем в том доме, где мы остановились после свадьбы. Широкий коридор, устланный мягким ковром, обшит высокими резными досками. Красиво. Вдоль коридора, между дверями, расставили светильники, горевшие странным тёплым светом и вазоны с цветами…

— Это крыло господское, — поясняла на ходу Галита. — Гости сюда не допускаются. Здесь комнаты, в них останавливаются родственники, — махнула в сторону нескольких дверей. — А это покои его светлости.

В коридор выходили широкие двойные двери. У нас дома такие большие вели на подворье, а эти в доме! Резные створки, казалось невозможно сдвинуть с места…

— Это ваши покои, миледи, — Галита указала на такие же большие двери, расположенные рядом и открыла одну створку. — Прошу вас.

Она пропустила нас с леди Доротеей в комнату.

Ожидала оказаться в спальне. Но кровати не было. В комнате стояли пара небольших обитых красивой тканью лавок со спинкой, я уже знала, они называются диван. Столик у окна и, побольше, у стены. Рядом с ним стулья, обиты такой же тканью, как и диваны. Пара креслиц у маленького столика. Окна огромные, выглядели будто двери. Сделав пару шагов, поняла — и взаправду двери! За окнами балкон. Настоящий! На нём в красивых вазонах росли цветы… И это всё для меня? Невольно представилось — сижу на балконе и плету кружево среди цветов…

— Миледи, прошу, — отвлекла от мечтаний служанка.

Прошла следом за ней в следующую дверь. Вот это и была спальня.

Огромная кровать слегка напугала. Тяжёлый балдахин, казалось, давил…

— Его светлость сказал, вы можете здесь изменить всё, что захотите, — поймав мой взгляд на темную ткань балдахина, быстро