«Престиж» Гитлера стоил Германии потери одной из крупнейших группировок войск почти в 300 тысяч человек.

Говоря о грубейших просчетах Гитлера стратегического характера, хотелось бы кратко осветить малоизвестный факт его неумелого вмешательства в концепцию реактивных самолетов, что также можно отнести к проблеме стратегического масштаба. Как известно, первый в мире серийный реактивный самолет Ме.262 был исходно задуман как истребитель, способный эффективно бороться с любыми воздушными целями того времени, и он предназначался для нейтрализации воздушных налетов союзников на Германию.

Первые успешные испытания нового детища Мессершмитта состоялись еще в июле 1942 года[70], и все шло к тому, что Ме.262 примут на вооружение ВВС фашистской Германии. Однако этот колоссальный технологический успех не нашел должного отклика в умах нацистских стратегов. Вначале Гитлер считал, что нецелесообразно переходить на серийный выпуск истребителя Ме.262, так как с задачами воздушного боя в ту пору успешно справлялись Bf.109 и Fw.190[71], выпуск которых был хорошо налажен и они сходили с конвейера огромными сериями. Затем, когда он наконец уяснил для себя принципиальную разницу между реактивной и поршневой авиацией, то распорядился переделать в скоростной бомбардировщик машину, спроектированную сугубо как истребитель.

Конечно, такую задачу Мессершмитт мог выполнить, лишь спроектировав новый самолет, то есть бомбардировщик, поэтому и Министерство авиационной промышленности, и разработчик реактивного истребителя просто проигнорировали столь абсурдное указание Гитлера. Однако, когда накануне высадки союзников в Нормандии Гитлер случайно узнал об этом, то разразился крупный скандал, в результате которого в отставку был отправлен легендарный министр авиационной промышленности Эрхард Мильх.

Мессершмитт вынужден был предложить ряд доработок, предусматривающих внешнюю подвеску под консолями крыла авиационных бомб и модернизацию системы управления вооружением. Самым трудным в силу специфики конструкции самолета оказалось обеспечить прицельное бомбометание. В конце концов в августе 1944 года на базе истребителя Ме.262 был готов истребитель-бомбардировщик с худшими по сравнению с исходным вариантом летными характеристиками. Новый самолет не проявил себя ни в качестве бомбардировщика, ни как истребитель, и от него под давлением Геринга все же пришлось отказаться и вернуться к исходной концепции Ме.262 как истребителя.

Таким образом, только к сентябрю 1944 года началось формирование первой истребительной эскадры, оснащенной Ме.262, во главе которой поставили одного из выдающихся авиационных асов Второй мировой войны Вальтера Новотны. Понятно, что машина поступила в войска слишком поздно, и трудно было ожидать от нее решающего влияния на ход и исход войны. Тем не менее за весьма короткий промежуток времени, оставшийся до капитуляции Третьего рейха, немцы с помощью этого реактивного истребителя сбили 735 бомбардировщиков союзников, что, несомненно, можно признать как своеобразный рекорд и как убедительный показатель эффективности только что рожденной реактивной авиации. Примечательно, что до конца войны было потеряно по разным причинам (в том числе и небоевым) только 150 истребителей Ме.262 из 1433 принятых на вооружение машин, то есть чуть более 10 процентов. И это при том при всем, что освоение принципиально новой боевой машины в войсках инженерно-техническим составом и переучивание на нее летного состава происходило буквально в авральном режиме в исключительно сжатые сроки.

Трудно сказать, какой бы ущерб нанес этот истребитель союзникам, если бы немцы начали его боевое применение на два года раньше, но не вызывает никаких сомнений грубейший стратегический просчет Гитлера в этой области.

Понимание роли и значения квалифицированных и способных командиров и бойцов, конечно, пришло и к Сталину, хоть и с большим опозданием. Весьма примечателен в этом отношении комплекс мер, предпринятых Сталиным летом 1942 года по созданию в стране истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений. Основу этих мер составляло, во-первых, кадровое обеспечение, во-вторых, материальное стимулирование, а также моральное поощрение, что убедительно демонстрируют следующие выдержки из соответствующего приказа народного комиссара обороны [49]:

«3. Весь начальствующий состав истребительно-противотанковых частей и подразделений, до командира дивизиона включительно, взять на особый учет и использовать только в указанных частях.

4. Командирам орудий и заместителям командиров орудий (наводчикам) этих частей присвоить военные звания ст. сержант — сержант соответственно и ввести должность заместителя наводчика с присвоением ему военного звания мл. сержант.

5. Начальствующий, младший начальствующий и рядовой состав истребительно-противотанковых артиллерийских частей и подразделений, находящийся на излечении в госпиталях, после излечения направлять только в указанные части.

7. Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета по 200 рублей».

Не вызывает абсолютно никаких сомнений актуальность и значимость упомянутого приказа, и не может не вызвать уважение четкость и однозначность его формулировок, направленных на создание высококвалифицированных кадров для этого исключительно ответственного в той войне рода войск. Непонятно только одно: неужели Тимошенко, Жукову и другим «выдающимся» военным начальникам с генеральскими и маршальскими звездами потребовался целый год войны, чтобы прийти к этим внятным и очевидным мерам по борьбе с немецкими танковыми группировками? Разве им была недоступна информация о тактике и ошеломляющих результатах применения немцами танков в Польше и Франции? Не вызывает никаких сомнений тот факт, что в советских военных кругах имелось хорошее представление о проблемах борьбы с танками, а ответ на поставленный вопрос необходимо искать в корнях истории первого в мире Советского государства.

Гражданская война, вспыхнувшая после октябрьской революции 1917 года, политические репрессии и бескомпромиссная классовая борьба свели на нет ценность человеческой жизни в первой в мире Стране Советов. Решающее влияние на мировоззрение советского человека оказала интенсивная индустриализация советской экономики, осуществлявшаяся опять же по принципу «любой ценой», и культивировавшийся в обществе сталинской системой государственной власти взгляд на человека как на бездушный винтик, который должен крутиться в том направлении, в котором ему прикажут сверху.

В результате у советского человека сформировались устойчивый страх перед властью и беспрекословное подчинение любым, даже самым абсурдным приказам. В вооруженных силах эти явления приобретали наиболее уродливые формы: у командиров быстро атрофировались такие важнейшие качества, как самостоятельность, индивидуальность, решительность, желание принимать ответственные решения. В результате в войсках сформировалась атмосфера, когда было безопаснее и выгоднее выполнить любой, даже не соответствующий оперативной обстановке приказ, чем возражать и доказывать свою правоту.