— Потом мы из этого стекла попробуем сделать тоненькие трубочки, а уже из них — бисер и бусины.

— Ой, как здорово! — почти хлопает в ладошки Птичка. — А можно…

— Да?!

— Я тут немножко поброжу? Посмотрю, как тут все…

— Это чтобы мальчишки не дразнились? А то ведь не поверят? — смеется Катя.

— Ну, да! — опять смущается маленькая посетительница.

— Не смущайся ты так! Походи, посмотри — только ничего не трогай, ладно? А то поранишься, придется к дяде врачу идти.

Девочка сползает с табурета и медленными шажками идет вдоль стола и дальше, к печи и рабочим столам с инструментами. Посмотрев на нее немного, снова склоняемся к распечаткам — надо выписать все вещества, которые понадобятся для окрашивания стекла, и предоставить список химикам и завскладом. Затем расписать весь техпроцесс — что за чем следует, чтобы не было крупных ошибок и накладок.

Наконец, прикинуть хотя бы вчерне, сколько и чего понадобится — песку, воды, шихты и прочего. Варка стекла — процесс совсем не простой, как иногда может показаться со стороны. Частенько приходится обращаться за советом и математическими расчетами к нашим коллегам химикам, чтобы все прошло в точности, а не «на глазок», и без травм.

Мы уже почти закончили, когда со стороны дальнего окна послышался тихий возглас: «Ты зачем сюда залетел?». Оглядываемся узнать, что случилось. К счастью, внешне ничего страшного не происходило — просто малышка стоит рядом с окном и к кому-то присматривалась.

— Что там у тебя, Птичка? — спросила я.

— Шмелик. — Девочка смущенно указала на большущего мохнатого шмеля в черно-белой мохнатенькой шубке, выписывавшего вокруг нее круги.

— Ух, ты — здоровый какой «медведь»! — восхищенно присвистнула Катя.

— Птичка, он тебя не кусал? Нет? Жужжит уж очень громко, — спрашиваю девочку.

— Нет! — замотала головой Птичка. — Просто он прилетел и стал кружиться. Я думала, он хочет на меня сесть.

— Как он тут оказался? — хмыкает сестра.

— С улицы залетел, очевидно. А выбраться обратно не смог.

— Давайте его изловим во что-нибудь, а потом во дворе выпустим. — Катя с азартом рыщет по мастерской, выглядывая, во что бы такое отловить шмеля.

На глаза ей попадается ковшик рядом с бочонком для питьевой водички. Она ухватывает его поудобней и подкрадывается к шмелю, который как раз приземлился передохнуть на подоконник. Шмелю категорически не нравятся попытки его «спасения».

Он сердито, гулко жужжит и раз за разом увертывается от «спасательного ковшика». При этом он пытается «вылететь» через закрытое окно. Его, очевидно, путает вид сквозь стекло. Совсем недавно мы выучились выделывать прозрачное стекло, через которое все снаружи отлично видно. Вот шмель и не различает преграду.

За феерической картинкой «спасения рядового Пчелкина», как обозвала эту операцию Катруся, с удовольствием и интересом наблюдает развеселившаяся Птичка. Глазки так и сверкают из-под черной челки.

Наконец Катюшке надоедает безуспешно гоняться за шмелем.

— Фух, устала! — Сестра падает на подвернувшийся табурет. — Вот же тупая шмелюга, не хочет лезть в ковшик.

— Ну, что ж, не хочет, так не хочет, — говорю я. — А мы его заставим!

— Как?

Две пары глаз с интересом смотрят в мою сторону.

— А вот так!

Беру полотенце, сняв его с гвоздя, вбитого в стену рядом с рукомойником и питьевым бочком. Складываю пополам. Подхожу осторожно к снова присевшему на подоконник шмелику и — аккуратно — накрываю его полотенцем. Осторожно беру его, уже в полотенышке, в горстку — и несу на выход, к дверям. Следом за мной устремляются сестра с девчушкой. Шмель в полотенце гудит, вибрирует — густо и сердито, аж в ладонях отдается.

Вот и дворик. Осторожно раскрываю полотенце. Все смотрим на него, затаив дыхание. Сперва гул в полотенце затих, но потом возобновился с новой силой. Затем — показались черные усики. За ними — голова насекомого с глазами. Остановка. Затем выкарабкиваются черные опушенные лапки с крючочками-коготками на концах. И, наконец, на солнышко выбирается с торжествующим гудением сам шмель. С полминуты он гудел, сидя верхом на полотенце. Расправил крылья — и взлетел. Сделал почетный облет нашей маленькой компании и куда-то умчался по своим делам.

— Ну, вот и все! — сказала я. — «Рядовой Пчелкин» спасен. Давайте и мы собираться! Кать, сходи, забери там записи со стола. Дома еще раз их посмотрим до вечера.

— Ладно! Сейчас!

— Птичка! Тебя проводить до школы — или ты сама дойдешь?

— Нет, не надо, я сама!

Ну и верно — раз она нашу мастерскую сама нашла, то и выбраться к школе сумеет. В конце концов, не настолько уж наш поселок и огромный, чтобы в нем заблудиться можно было.

Со скрипом закрылась дверь мастерской, Катя подошла отдать мне ключи, и мы всей группкой пошли к выходу со двора, на ходу обсуждая эпизоды происшествия «в лицах»…

Весна 1792 года. Калифорния. Взгляд назад. Динго.

Да, когда я предлагал строительство отдельного научно-технического центра, мне он виделся как место расположения лабораторий и небольшое экспериментальное производство. Щаззз! Народно-национальную индейскую избу видели? Которая фигвам? За прошедшие два года, кроме самого форта «Ломоносов», вокруг росли одна за другой производственные площадки. Сначала несколькими километрами ниже по течению Лососевой перебралась черная металлургия в виде небольшой домны и чего-то напоминающего конвертерный цех. Следом подтянулась и цветная. Медь, олово, цинк, свинец. Химиков, правда, за границу форта-2 выставить удалось лишь частично. Все секретное производство, типа изготовления всяких взрывчатых веществ, осталось внутри, благо оно не слишком громоздкое. Однако для него был отгорожен отдельный участок с ограниченным доступом — хватило пары случаев, к счастью, обошедшихся без фатального исхода, спаленные шевелюры, ожоги и царапины не в счет.

Глядя с верхушки сторожевой башенки, можно было увидеть аж пять водяных колес диаметром от восьми до пятнадцати метров, которые крутили машины и станки только внутри самого форта. А еще четыре таких же обеспечивали работу металлургического участка. Все это хозяйство требовало людей, людей и еще раз людей. Всех английских пленников, пригодных к созидательному труду на наше общее благо, давно разобрали по различным участкам. Остались только несколько десятков самых упертых, которые работали под надзором на рудниках и копях. Что удивительно, нашлись и среди индейцев нуму люди, проявившие интерес к механике, к машинам и созданию необычных вещей.

Как-то незаметно к нам сюда подобралось и сельское хозяйство. Нашлись «парни от сохи» и среди английских пленных, и среди испанцев. Даже кое-кто из индейцев внял гласу истории, вопившему о том, что пора переходить от собирательства к земледелию. Вот и распахали на противоположном берегу ниже по течению поле в несколько десятков гектаров. Прошлой осенью мы уже попробовали картошку. Свою! Нет, конечно, пока ее было еще слишком мало, чтобы обеспечить нам запас на зиму, но выделить несколько мешков на пару раз хватило. Наши индейцы оценили «земляное яблоко» как в вареном, так и в жареном виде. Будем надеяться, что следующий урожай пойдет не только на посадку, но и на еду.