Твои дядя Ваня с тетей Олей.

29 июня 1932 г.

Ланды

Капбретон, дача «Веселое житье»,

а по-французски называется –

Вилла «Риан-Сежур».

Милый мой Ивик,

при отъезде обещал я писать тебе, – вот и пишу: я обещания исполняю всегда. Твой рассказ в письме, как страшный бандит отнял велосипед у твоего приятеля, произвел на меня потрясающее впечатление! Но ты, мошенник, так нам и не до сказал, что было в полиции и как дело кончилось. И как же это вы, два здоровых парня, да еще на машинах, позволили себя ограбить! Вы должны были кричать, как кричат французы, когда их грабят, – «а-ла-арм!.. о-скур!..» Да еще у самого вокзала! Это вы струсили. Вперед наука: не езди на велосипеде без взрослых, если не умеешь орать.

Что же ты в последнем письме ничего не сообщил, как ты проваливаешься на экзаменах? Сообщи.

Ждем тебя на днях. Устали поливать огурцы, – поможешь нам. Скажи маме, чтобы выхлопотала тебе льготный проезд, у ней знакомых много. Мадам Эгрон выезжает в понедельник, 4-го июля. Тетя Оля воюет с лимасонами[66] и эскарго[67], которые жрали наши огурцы. Страшная война! Помоги ей. У нас здесь много для тебя интересного, много перемен всяких в саду. Да не забудь сказать маме – прошу ее купить для меня пакет в 500 листов бумаги для пишущей машинки, у О-бон-мар-ше[68], франков за 15–18, непременно, – ибо пишу много, и надо «Няню»[69] переписывать скоро, – да еще почтовой, при личной бумаги – «велюр», кажется, называется, лишь бы толь ко не промокала, франков за 9, что ли. Да еще конвертов, – таких, в каком посылаю письмо, а бумагу эту синюю я видеть не могу – это сущая промокашка! Деньги вышлю, когда получу все, – лень мне сейчас, да и не знаю точно – сколько. А ты все захвати с собой. Мне очень нужно!

Бедняжка наш, замучился ты с экзаменами, надо тебе хорошенечко отдохнуть, подышать лесным и морским воздухом, и отъедаться, и отсыпаться. Пока и пользуйся, а то дальше все трудней будет, – жизнь теперь строгая, надо запасаться для нее здоровьем. Милый мальчик, спасибо тебе за ласковые письма. Эх, надо бы с тобой по русскому языку заняться. Займемся, и будешь ты грамотно писать. Это мы с тобой сделаем, каждый день по часику – и вот как к осени запишешь! – лучше мамы.

Господь с тобой. Поцелуй маму, кланяйся от нас Маргарите Давыдовне[70] и Федору Геннадьевичу[71], и всем Карповым, и няне от нас дружеский привет и поклон. Поцелуй ее за нас.

А поедешь – из вагона не выходи на станциях и в окошко не высовывайся. Ты теперь сильный мальчик – помоги и мад. Эгрон, если с ней поедешь.

Ну, Христос с тобой, будь здоров. Да, вот еще: попроси маму купить у «О-гурмэ»[72] – только у них и есть! – это у Порт де Сен-Клу[73] в большом доме, хоть один черный круглый хлеб, за 2 франка 60 с. Это будет сущий гостинчик для тети Оли. Если не трудно будет.

Крепко тебя обнимаем и целуем, Ивушка! Отпиши, когда приедешь. Может быть, тетя Оля выедет на Лябен[74] встретить.

Твой дядя-Ва, а для прочих – Ив. Шмелев.

Милый дорогусик мой, я в ужасе. Как же это мама-жаднюха съела курну? Как же так, что же мне-то? Я не претендую на пузик и на булочки, пусть объедает, но курночку мне так жалко. Скажи ей, что я ее курну откушу. Так обиделась.

Передала твой привет всем. Мсье Гаше[75] был очень доволен, что ты его помнишь. Все спрашивают, когда ты приедешь. Я говорю: еще не знаю, приедет ли. Может, поедет с отцом[76]. Все тебя целуют, думаю, и Миарка тоже, она не говорит, но каждый день вбежит, взглянет и убегает. Думаю, что смотрит, не приехал ли. Гуленки часто забираются в коридор. Ну, я их потихоньку выгоняю, а они ворчат. У кошки м-м Гоше уничтожила всех котят. Вот она бегала, кричала. А дядя Ваня ей ласково: мину, мину[77], – она к нему, дала погладить, потом легла на спину и стала перед ним вертеться. И как дядя Ваня увидит ее и скажет: мину, мину, – так она на спину, валяется. Ей очень приятно было, что ее пожалели. Каждый вечер хожу с твоей лопатой на охоту. Уничтожаю лимасону и эскаро. Такая их сила. На океан ни разу не ходили. Если приедешь, сходим не раз. Вот про экзамены ничего не пишешь.

Деток я знаю, с которыми ты играл. И знаю, что ты ловкий малый и, конечно, будешь победителем. Целую несчетно раз. Будь здоров и напиши, ждать ли тебя. Твоя тетя Оля.

Милая Юличка, прочла дяди Ванино письмо, он просит бумагу. Так если ты купишь у Бон Марше, может, они сами пошлют 100 листов для писем, голубоватую туаль. Вот эту я купила у Саморитен[78] – как промокашка, а у Бон Марше раньше всегда покупала, и были довольны. Все это, если Ивик приедет к нам. Вчера Кастолетги получили письмо от гимнастерки, что она приедет во вторник, 5-го июля. Пишу, если вздумаешь прислать Ивика. Погода жаркая, по ночам перепадают дожди. Если пришлешь, то и пришли вязаные его рубашонки, наверно, все грязные. Уж повыберу время, все перечищу. Хоть я стала что-то копотлива и устаю скоро. Ты пишешь, что мой брат Володя[79] в больнице, не означает ли это, что он под арестом? Если у тебя денег не окажется на бумагу возьми у Ф.Ф.Крячко[80]. Напиши, обжорка курновая, как вы думаете, ждать ли вас и когда. Я выеду в Лябен.