Только что взошедшая луна, казалось, покоилась на башнях Дуврского замка и светила вниз белым, холодным, зимним светом.

В большом шатре посредине лагеря, который французы разбили вокруг стен неприступной крепости, тускло горели кисло пахнущие свечи, словно отражая настроение их владельца.

— Куда отправился твой брат, Вальнуар? — Суровые слова были так же тверды, как мясистая рука говорящего, сжимавшая пергамент.

— Я не сторож своему брату, дядя! — Усмешка на красивом лице высокого блондина свидетельствовала о презрении к тому, о ком шла речь.

Вальнуар с важным видом расхаживал возле открытого затвора шатра и поглядывал на массивного человека за походным столом в центре. Он остановился рядом, чуть за спиной у дяди.

— Вы, конечно, знаете, после всех этих лет, что, несмотря на наше внешнее сходство, у нас очень мало общего, и мне безразлично, как он проводит время.

Лысый, если не считать венчика седеющих рыжеватых волос над ушами и на затылке, Ги де Фо сощурил бледные глаза, взглянув на племянника. Хотя в его родственниках текла одна кровь, именно Вальнуар обладал достаточным обаянием и умом, чтобы использовать их к своей выгоде. Холодные манеры Водери скорее отталкивали, чем привлекали, и, к сожалению, он уж очень тянулся к нестоящим и недостойным людям, которые не создавали ему ни престижа, ни могущества.

Обратившись снова к более важным делам, Ги, ворча согласился со словами племянника и расправил мятый листок, разложив его на столе.

— Да, мне тоже следовало бы знать его получше, чтобы предположить его отсутствие в момент, когда к нам в руки попадут важные бумаги.

Он поднял голову и посмотрел на молодого человека в глубине шатра.

— Наш друг Анри получил вести о своей сестре. — Спокойствие его тона сказало бы любому, кто его знал, об охватившей его ярости. — Этот подлый английский негодяй держит Кассандру у себя и требует выкуп.

Чего менее всего желал Вальнуар, так это возвращения Касси, которая представляла угрозу его будущему — ведь она могла подарить дяде наследника.

Ги понимал, о чем думал Вальнуар. Хорошо бы всегда так совпадали их мысли! И все-таки в его реакции на безразличие племянника к судьбе Кассандры было больше презрения, чем благорасположения.

Боже мой, теперь, когда ее отец мертв, а единственный, с кем можно породниться путем этого брака, — ее малозначительный брат Анри, он может благополучно избавиться от девицы. Есть множество более выгодных партий, но это чудовищно оскорбительно, что английский рыцарь обратился к ее брату, а не к нему, гораздо более влиятельному лицу, к тому же жениху.

— И что же вы намерены делать? — бесстрастно осведомился Вальнуар.

— То, чего ты и ожидаешь, дорогой мой Вальнуар, — съязвил Ги. — Я намерен заставить его дорого заплатить за свое бесстыдство, а именно захватить то, что принадлежит мне!

Несмотря на тепло от ярко горящего камина, у которого она жарила мясо, Касси казалось, что все Усиливающая предзимняя стужа распространяет свое дыхание на весь дом. Хотя с тех пор, как она произнесла те необдуманные слова, прошло много дней, отношения между нею и другими обитателями дома становились все более натянутыми. Все были обижены ее явным предательством, презрительным отказом от открыто предложенной дружбы. Ей самой было больно, и она глубоко сожалела о своей резкости. То, что она лишь защищалась, не имело значения, если при этом она ранила людей, которые этого не заслужили. Мэг стала холодно-спокойной, тогда как ласковый Том был явно подавлен. Беата же, конечно, сочла ее поступок оскорблением. Один Кенуорд, казалось, понял ее и, улыбаясь, подбадривал, когда их взгляды встречались. Но его улыбки лишь усиливали чувство вины и сознание, что она совершила непростительную ошибку. Ей до отчаяния хотелось вернуть назад свои слова, но она понимала, что может лишь покаяться и стремиться загладить свою оплошность.

Касси усердно поворачивала вертел, чтобы мясо зажаривалось ровно, и складывала готовые куски на деревянную тарелку. Безмолвные слезы текли по щекам, покрасневшим не только от жара огня.

— Мэг, я не хотела… — Слова буквально вырвались у нее, словно их скорость могла помочь быстрее навести мостик между ними. — Действительно не хотела. Вы, и Том, и Беата, и Кенуорд, — она назвала каждого в отдельности, как бы извиняясь перед каждым, — более благородны и цивилизованны, чем все, кого я знала. Вы были мне большими друзьями, кроме одного, и ваша дружба — бесценна. Пожалуйста, простите мою дерзость. Гордость двигала моим языком, прежде чем разум смог остановить мои глупые слова! — Касси до боли сжала руки. — Я не знаю, какой бес вселился в меня! Клянусь, я никогда раньше так часто не теряла контроля над собой, как с того времени, что поселилась здесь!

Мэг не нашла странным признание Касси, памятуя о разительных переменах в жизни девушки после пленения. Она жалела ее и понимала, что это был эмоциональный всплеск.

Без слов она распахнула Касси свои объятия, и Касси нашла в ее прощающих руках облегчение и покой. Она говорила правду. С тех пор как она вошла в совершенно иной мир Уилда, многие открытия заставили изменить ее точку зрения на себя и свою жизнь. Она вдруг обнаружила в себе новый прилив мужества, уверенность в делах, которые раньше считала недостойными, растущее уважение к земле, которую когда-то презирала как слишком влажную и мрачную, и возрастающую любовь к этому английскому лесу — и его господину.

Беата после еще одной трудной ночи, наполненной страшными снами, отдыхала в спальне, и ни одна из женщин не почувствовала, что за ними наблюдают. Они так и не узнали, что Уилл с обоими сыновьями Мэг вошел в распахнувшуюся со скрипом дверь. Они не обратили внимания на дым, окутавший комнату легким туманом. Повинуясь безмолвному приказу Уилла, маленькая группа отступила.

Уилл был поражен и одновременно удовлетворен извинением Касси. Обдумывая только что увиденное, он рассеянно вел братьев к дальним домикам, в которых жили его люди и где была расчищена площадка для упражнений с оружием. Он сразу же поверил объяснениям Касси о помимо воли вырвавшихся словах. В конце концов, несмотря на природную сдержанность, она неоднократно гневалась на него. Он только хотел узнать, чем вызвана эта перемена. И в то же время он сожалел, что неоспоримая искренность ее раскаяния смягчила его сердце, а ведь он хотел бы превратить его в камень, не подвластный вторжению заложницы, которую он должен вернуть в ее среду.

Полушутливое, полусерьезное замечание Тома о его свирепом, хмуром взгляде оторвало Уилла от мыслей о пленнице. Когда Кенуорд стал упрашивать его показать приемы фехтования, Уилл, усмехнувшись, вернулся с небес на землю и занялся вполне реальными делами.

Мэг отступила и посмотрела в фиалковые глаза, обрамленные густыми, влажными от слез ресницами.

— Я рада, что вы заговорили об этом сейчас, — сказала она. — Беата останется, а мы с Томом завтра утром отправляемся в замок Тэррент.