* * *

– Подгоняй свой грузовик, – сказал Цыган Большому. Тот презрительно хмыкнул. Гош успел рассказать ему, какая это заслуженная машина – «Дефендер», и даже извиниться за испорченное колесо. Этой запаской, расположенной на капоте, Большой отчего-то страшно гордился. Видимо, ему казалось, что у настоящей машины она должна находиться именно там. Иногда в Большом прорывалось обостренное и довольно своеобразное понимание эстетики. А колесо на капоте действительно сглаживало рубленые черты передка «Лендровера», делая машину чем-то похожей на самого Большого с его слегка оплывшей, но внушительной мускулатурой.

А еще Большой в свободное время любил забраться в какой-нибудь живописный уголок подальше от фермы и немного постоять там, оглядывая пейзаж. Объездчики к нему с расспросами не приставали, странности в поведении людей они вполне разумно полагали отголосками прошлой жизни и попытками что-то вспомнить. Гош поначалу тоже старался не замечать, как Большой смотрит на вещи. Но вскоре не удержался, начал думать и сопоставлять, и ему пришла на ум неожиданная догадка. Конечно, чтобы ее проверить, нужно было выбраться в город и основательно там покопаться. Гош подозревал, чего именно Большому не хватает. И дал себе зарок обязательно достать ему это нечто.

«Дефендер» задним ходом закатился во двор, в него зашвырнули тюк с мясом и бидоны с молоком.

– А мне с вами?.. – спросил осторожно Гош.

– И не думай, – помотал головой Цыган. – Нас они еще как-то терпят, а вот ты для них, братишка, хуже керосину. И потом, мы же тебя грохнули, ты что, забыл?

– Это вы поспешили, – заметил Гош. – Сказали бы лучше, что на цепь посадили и занимаетесь моим перевоспитанием… Вы этим враньем на себя же беду накличете. Сунется на ферму какой-нибудь тульский пахан, а тут я гуляю собственной персоной… Он вам покажет, что такое врагов народа укрывать.

– А ты спрячешься, – сказал Цыган очень строго. – Понял?

Гош неодобрительно фыркнул.

– У тебя приклад скоро отвалится, так ты его напильником изрезал, – пообещал Костя, издали прислушивавшийся к разговору. – Мало тебе, что ли? Снова пострелять охота?

– Нет, – сказал Гош, и в голосе его прорезалось что-то похожее на смущение. – Больше уже нет. Просто…

– Значит, спрячешься, – повторил Цыган.

– Нужно что-то со всем этим делать, – хмуро пробормотал Гош, сунул руки в карманы и убрел к дому.

– С чем делать? – спросил Большой у Цыгана.

– Да со всем этим, – Цыган кивнул на заваленные данью внутренности «Лендровера» и с неожиданной злостью захлопнул дверцу. – Правильно говорит. Надоело. Действительно, почему мы должны городским оброк платить, как русские монголо-татарам?!

– Потому что мы русские, – объяснил Белый, показываясь в дверях мастерской и направляясь к машине. На ходу он обтирал руки какой-то ветошью. – И русским позарез нужна бочка солярки. А эти козлы только монголо-татар к кранику и подпускают. Вот так-то, брат. Хочешь остаться без электричества? Нет проблем. На леднике молоко не скиснет. Но учти, керосин весь тоже у них. Будешь корову при лучине доить, как в каменном веке?

– Крепостное право обречено, – гордо заявил Цыган. Объездчики только что прикончили учебник истории и теперь вовсю старались перещеголять друг друга вновь обретенной эрудицией. – Рано или поздно мы все равно начнем с ним бороться. Но готовиться к революции лучше загодя. Вот я и говорю – надоело…

– И вообще, – заметил Костя, – сдается мне, что мы на ранчо засиделись. Не пора ли объявить крестовый поход за справедливость, а, Регуляторы? Заодно и мир повидаем. Где моя звезда помощника шерифа?

– А Сан Сеич? – удивился Большой.

– С собой возьмем! Будет в обозе винчестеры заряжать…

Белый подошел к Косте вплотную и посмотрел ему в глаза. Костя сначала пыжился и таращился, но потом все равно отвел взгляд.

– Кто минуту назад Гошку стыдил? – напомнил Белый. – Я?

– Ему надо, – пробормотал Костя. – Сан Сеич говорит, ему надо время от времени напоминать, какой он был. Так ему больнее, но ему же и лучше.

– А тебе?

– А что мне?..

– У тебя у самого на прикладе сколько запилов?

– Я не пижон, – Костя ухмыльнулся одной стороной рта. – Мне это ни к чему.

– Ах, не пижон… Тогда кто ты, если хочешь воевать с этими детьми?

– Да почему воевать?! Просто отвадить. Показать, кто здесь старший.

– Они еще опомнятся, – мягко сказал Белый. – Потерпи. Мы все терпим. Нужно подождать еще немного, и они начнут вспоминать. А когда восстановят личности, мы же еще их и утешать будем. Вот когда придет наше время. Мы будем нужны позарез, Костя. Мы будем учить их жить по новой. Впереди очень много работы, старик. Только дождись.

– Сколько?

– Откуда ж я знаю… Год. Полтора.

– А сколько уже прошло времени?

– Сам знаешь. Больше года.

– Белый, – сказал Костя с такой интонацией, будто втолковывал малышу, – очнись. Не будет нашего времени. Они не проснутся. Никогда.

Белый пожевал губу, коротко глянул на притихших Цыгана и Большого и задумчиво произнес:

– Тогда… Тогда нам тем более нужно оставаться здесь. Будущее за теми, у кого в руках хозяйство.

– Всю жизнь предлагаешь на бандитов горбатиться? – подал голос Цыган.

– Не обязательно. Мы будем искать. Мы еще найдем таких же, как мы. Сколотим крепкое поселение. И нормально заживем.

– Ты действительно очнись, а? Помнишь, Гошка сказал, куда подевались большие собаки? Их точно отстреляли. Понял, о чем я? Таких, как мы, больше нет.

– Должны быть, – убежденно сказал Белый. – Ладно, закрываем диспут. Берите стволы, поехали к монголо-татарам… Чтоб они все передохли!

* * *

Объездчиков тормознули неподалеку от загородной бензоколонки. Там ни с того ни с сего из легкой заставы образовался настоящий блокпост – строительные конструкции поперек дороги и бронетранспортер. Лица у сидевших на броне парней оказались знакомые, но повадки резко отличались от тех, что были еще на прошлой неделе.

– Разгружай здесь! – скомандовали объездчикам. Те хмуро вытащили из машины добро и остановились в нерешительности.

– И отваливай! – раздалась новая команда.

– Нам в город нужно, – сказал Белый. – Выменять кое-что.

– В город нельзя.

– Ну хоть до колонки, может, там осталось. У нас солярка на исходе.

– Нельзя.

– А кому можно? Вы что, рынок закрыли?

– На рынок только по пропуску.

– Чего? – изумился Белый.

– Во, – сказал один из сидящих на броне, вытаскивая из-за пазухи маленький кусочек голубой пластмассы. Белый присмотрелся. На карточке была надпись латиницей «VISA», которую Белый прочесть не смог, хотя она и показалась ему смутно знакомой. В углу карточки переливалась объемная картинка с изображением то ли птицы, то ли еще чего-то с крыльями.